Мадемуазель Грехэм, которая воспитывала Норину уже многие годы, еще задолго до смерти матери, сделала решительный шаг:
— Милорд, я хотела бы поговорить с вами о вашей дочери.
Он улыбнулся в ответ:
— Надеюсь, мадемуазель Грехэм, моя дочь не совершила ничего ужасного, или она была недостаточно трудолюбива в последнее время?
— Наоборот, милорд, — ответила мадемуазель Грэхем. — Я считаю своим долгом сообщить вам, что Норина слишком взрослая и образованная девушка, чтобы нуждаться в гувернантке.
Лорд Седжвин внимательно смотрел на свою собеседницу не говоря ни слова, а она тем временем продолжала:
— Ее общество доставляет мне большое удовольствие, и она в самом деле самая блестящая моя ученица, но, откровенно говоря, ей уже пора начинать взрослую жизнь.
— Что вы хотите этим сказать? — растерянно пробормотал лорд Седжвин.
— В свои восемнадцать с половиной лет Норина намного умнее и образованнее своих сверстниц. — Мадемуазель Грэхэм понизила голос и мягко добавила: — Я уверена, что будь ее мать жива, она отвезла бы девочку в Лондон и вывела ее в свет, чтобы она могла встречаться с молодыми людьми ее возраста, вместо того чтобы терять здесь время со старыми перечницами вроде меня и остальными учителями.
Лорд Седжвин поднял растерянный взгляд на старую гувернантку.
— Теперь я должен признаться, что пренебрегал своими обязанностями, — сказал он. — Я и в самом деле не заметил, что Норина превратилась во взрослую девушку. Вы абсолютно правы, мадемуазель Грэхэм, необходимо вывезти ее на зиму в Лондон.
— Именно это я и надеялась от вас услышать, — ответила гувернантка.
Лорд Седжвин был необычайно великодушен по отношению к гувернантке, которая вскоре объявила о своем намерении взять продолжительный отпуск, пока не найдет себе новое место.
После ее отъезда все воспитатели были уволены, и лорд Седжвин объявил о том, что Норина отправляется в Лондон.
Открывшаяся перспектива восхитила Норину, но, приехав в дом на Парк-стрит, она обнаружила, что мачеха откровенно недовольна ее приездом. Она уже долго не виделась с отцом и его новой женой и даже представить себе не могла, до какой степени жизнь ее отца переменилась.
Она заметила, что дом был полностью отделан заново и что это, вероятно, стоило немалых денег. По дому сновали многочисленные слуги, большую часть которых она видела впервые. Мачеха проводила дни на званых обедах и завтраках, причем вскоре стало ясно, что Норина исключена из ее светского круга.
Лорд Седжвин попросил свою сестру, жену графа Уинтертона, представить Норину ко двору. Благодаря тетушке, Норина была приглашена вместе с другими знатными дебютантками на роскошные балы. К собственному изумлению, она обнаружила, что остальные девушки моложе ее и, вероятно, поэтому ей не так весело на этих балах, как она ожидала. Она заметила также, что мачеха жалеет денег на ее наряды, что показалось ей подозрительным. И в конце концов Норине стало ясно, что мачеха вытягивает из отца деньги, когда Виолетта впала в необычайный гнев по поводу расходов, связанных с выходом Норины в свет. Тогда девушка поняла, что мачеха готова промотать состояние, которое почти полностью принадлежало первой леди Седжвин — ее матери.