— Я не мусульманин, — возразил он. — Со мной не могут так поступить.
— Но ты никогда не найдешь жену, если сохранишь этот кусок кожи, — предупредила Тахи.
— Мне не нужна жена, и я не хочу, чтобы от меня отрезали кусок.
Страх перед ножом обостряло чувство вины перед Ясмини за их принудительную разлуку.
— Что она будет делать, когда я не смогу о ней заботиться? — тревожился Дориан. — Она всего лишь ребенок.
Однажды днем, сразу после полуденной молитвы, Дориан вернулся из блужданий по острову. Его волосы еще были влажными и жесткими от морской воды. Тахи, сидевшая перед открытым очагом, подняла голову, когда он вошел. Со страдальческим выражением он отвечал на ее расспросы, где был и что делал, сообщая только то, что ей, по его мнению, следовало знать. Потом небрежно огляделся.
— Где Ясмини? — спросил он так, словно это его ничуть не интересовало.
— До молитвы была здесь, а потом пошла к Бату, у него новый любимец. Кажется, зеленый попугай.
Дориан наклонился через плечо няньки и схватил с углей перед ней один из горячих круглых хлебцев. Тахи шлепнула его по руке.
— Это на обед. Положи назад немедленно.
— Пусть пророк раскроет перед тобой врата рая, о милосердная Тахи!
Дориан со смехом побежал в сады, на ходу отламывая куски лепешки и заталкивая их в рот. У него был подарок для Ясмини — большая витая раковина с блестящим перламутровым нутром. Он знал, где найти Ясмини. В восточном конце сада стоит полуразрушенный мавзолей, построенный столетия назад в память одного из исламских святых.
На стене мавзолея была табличка с надписью, и Дориан старательно расшифровал вязь букв:
«Абд Алла Мухаммад Али, умер в год пророка 120».
Мавзолей представлял собой высокий купол с бронзовым полумесяцем на вершине; купол позеленел от времени. Под ним открытая терраса для молитв выходила в сторону Каабы в Мекке.
На одном краю террасы — открытая цистерна для сбора дождевой воды, чтобы верующие могли совершить обряд вудуг, ритуальное омовение перед молитвой. Теперь цистерной не пользовались, а по вечерам она привлекала стаи диких птиц.
Ясмини и ее подруги из числа сводных сестер любили играть на этой террасе. Здесь они сплетничали, болтали, смеялись, затевали фантастические игры, наряжали своих ручных животных в детскую одежду и нянчили их, изображали хозяйственные заботы и «варили» еду для воображаемых семей.
Дориан добрался до подножия лестницы, ведущей к террасе, когда крик наверху заставил его остановиться. Он узнал голос Ясмини, и его поразила боль, звучавшая в этом голосе. Он бросился вперед и, подгоняемый ужасными криками, все более истошными, взлетел наверх.