— Да будет на вас благословение в глазах Всевышнего и его пророка, — сказал он, и оба гостя одновременно поклонились в знак благодарности.
— Надеюсь, ваше плавание было приятным, и когда вы покидали дом, там все было благополучно, — сказал Том.
Мулла ответил:
— Благодарю за заботу. Каскази нес нас мягко, и Аллах улыбался нашему делу.
Аль-Аллама улыбнулся.
— Должен поздравить тебя — ты великолепно владеешь арабским. Ты говоришь на священном языке, как на родном.
Последовал обмен комплиментами, но Тому трудно было выдерживать долгий ритуал. Этот человек принес новости о Дориане — другой причины у аудиенции не могло быть.
Он разглядывал лицо аль-Алламы, стараясь по мелким признакам: складке губ, интонации, выражению глаз — догадаться о характере новостей, но лицо муллы оставалось спокойным, а держался он вежливо.
— Выгодной ли была твоя торговля на рынках Занзибара? — спрашивал между тем мулла. — Пророк одобряет честных купцов.
— Главная причина моего желания посетить владения вашего калифа — не торговля, — ответил Том, радуясь возможности перейти к сути. — Я пришел по делу милосердия. Я ищу человека, дорогого мне и моей семье.
— Господин, принц аль-Малик слышал о твоих поисках и получил твое прошение, — ответил аль-Аллама. Говорил он невыразительно, а его лицо оставалось непроницаемым.
— Я слышал, что твой господин великий человек, но полон сочувствия к слабым; он справедлив и твердо поддерживает законы.
— Все это поистине можно сказать об аль-Малике. Поэтому он и послал меня поговорить с тобой, а не отправил весть, которая не способна передать его тебе сочувствие ввиду твоей утраты.
Даже в закрытой жаркой комнате, насыщенной ароматами благовоний, Том почувствовал холодок на коже. Слова муллы показались ему зловещими. Том почувствовал, как рядом пошевелился Гай, но не взглянул на него. Он ждал продолжения и боялся его. Но аль-Аллама чинно пил кофе и смотрел себе в колени. Наконец Том вынужден был поторопить его.
— Я три года ждал новостей о брате. Молю, не продлевай моих страданий.
Мулла поставил чашку и вытер губы сложенной тканью, которую подал ему раб.
— Мой господин принц просил меня сказать следующее. — Он снова замолчал, словно собираясь с мыслями. — Действительно, несколько лет назад я купил юного франкского мальчика. Из-за цвета его волос его назвали аль-Амхара. Они у него рыжие, великолепного оттенка.
Том облегченно выдохнул. Они это признали. Не отпирались, не юлили — бороться не пришлось. Дориан в руках мусульманского принца.
— Твои слова сняли с моей души огромную тяжесть, камень, который угрожал лишить меня жизни, — сдавленно сказал Том. Ему казалось, он вот-вот утратит власть над собой и снова сорвется. Это означало бы потерять лицо и вызвало бы презрение всех присутствующих.