— Ты выполнил свою клятву, — негромко сказал Бен-Абрам. — Теперь свяжите меня и заткните мне рот. Абубакер может жестоко обойтись со мной, когда увидит, что аль-Салил исчез.
Они оставили связанного Бен-Абрама и вынесли Дориана через разрез в задней стенке. Снаружи его поставили на ноги и, поддерживая с обеих сторон, повели по спящему лагерю. Батула и Люк Джервис шли впереди, точно черные призраки, и обогнули один из костров. Спящий араб зашевелился, сел и проводил их взглядом, когда они прошли мимо, но ни о чем не спросил, снова лег и закрыл голову.
— Держись, Дорри, — прошептал брату на ухо Том. — Мы почти выбрались.
Они прошли к краю леса и, когда деревья за ними сомкнулись, Том едва сдержал возглас облегчения, но тут резкий голос совсем рядом обратился к ним по-арабски:
— Кто вы такие? Остановитесь, именем Аллаха, и покажитесь.
Том потянулся за шпагой, но Дориан перехватил его руку и ответил на том же языке:
— Да ниспошлет тебе Аллах мир, друг мой. Я Мустафа из Мухаида и скорбен животом. Друзья ведут меня в укромное место в кустах.
— Ты не одинок в своих страданиях, Мустафа. В лагере много таких, — сочувственно сказал часовой. — Мир тебе и твоему желудку.
Они медленно пошли дальше. Неожиданно из темноты показался Батула.
— Сюда, эфенди, — прошептал он. — Лошади близко.
Они услышали топанье лошадей, и неожиданно из темноты показалась маленькая фигурка Ясмини и бросилась к Дориану. Они порывисто обнялись, обмениваясь негромкими словами любви. Наконец Том разъединил их и повел Дориана к самой сильной лошади. Вдвоем с Аболи они усадили его в седло. Дориан неуверенно покачнулся. Том связал ему лодыжки кожаным ремнем, пропустив его под брюхом лошади, и посадил Ясмини у него за спиной.
— Держи его крепче, сестричка, — сказал Том. — Не позволяй сползать.
Он вскочил на своего коня и взял повод лошади Дориана.
— Домой, Аболи, — сказал он и оглянулся на спящий лагерь за деревьями. — В лучшем случае у нас всего несколько часов. Потом они потянутся за нами, как рой ос.
Лошадям досталось. После скачки от Форта Провидения они почти не отдохнули и не имели возможности пастись, за исключением коротких ночных остановок. Теперь точно так же пришлось возвращаться. Полдневный зной грозил испепелить, расстояния между источниками воды были слишком велики. Жесткая земля и острые камни калечили животным ноги.
Первую лошадь, ту самую, на которой сидели Дориан и Ясмини, потеряли, не покрыв и двадцати миль. Она сбила на камнях все четыре копыта и едва хромала.
Том отпустил ее, понимая в глубине души, что ночью львов и гиен ждет пир. Дориана посадили на одну из запасных лошадей и двинулись дальше в прежнем темпе. На третий день запасных лошадей не осталось, только те, на которых они ехали. И когда после короткого полуденного отдыха у мутного источника пришла пора снова садиться верхом, Аболи тихо сказал: