Хэл приказал плотникам и их помощникам на обоих кораблях подготовить весла и вставить их в уключины. Спустили шлюпки, и команда гребцов с «Серафима» состязалась с командой «Йомена»; шлюпки должны были дважды обогнуть дрейфующие корабли. Призом служила красная лента и дополнительная порция рома победителям. После первой гонки ленту привязали к бушприту «Серафима», и она, ставшая предметом гордости, постоянно переходила от корабля к кораблю.
Чтобы отметить очередную победу в гонке, Хэл пригласил Эдварда Андерсона отобедать с ним и с пассажирами в кормовой каюте. Подумав, он включил в число приглашенных и сыновей, чтобы добавить веселья, потому что мастер Уэлш предложил устроить после обеда концерт. Уэлш сыграет на флейте, Гай на цитре, а Дориан, обладатель замечательного голоса, споет.
Хэл подал лучший кларет, и обед получился шумным и веселым. Из-за такого количества гостей сидеть, а тем более переходить с места на место было почти негде, и когда наконец Хэл попросил тишины и предложил мастеру Уэлшу начинать, Том, которого нисколько не интересовала музыка, оказался оттесненным в самый угол каюты; за резной перегородкой, отделяющей ее от спальни отца, его никто не мог видеть.
Уэлш и Гай для начала исполнили несколько старых песен, в том числе «Зеленые рукава» и «Испанок», чем восхитили всех, кроме Тома, которому стало так скучно, что он принялся вырезать кортиком на переборке свои инициалы.
— А теперь споют мисс Каролина Битти и мастер Дориан Кортни, — объявил Уэлш.
Каролина встала и с трудом пробралась по переполненной каюте туда, где сидел Том. Она бросила на него холодный взгляд, полуотвернулась и прижалась бедром к переборке; теперь она стояла лицом к Дориану, который устроился у другого конца переборки.
Начали они с арии Пёрсела. Голос у Каролины оказался чистым и приятным, хотя немного жеманным, а Дориан пел с природным мастерством. Божественные звуки, исходившие из горла мальчика, вызывали у слушателей слезы.
К этому времени Том ерзал, стремясь быстрее покинуть душную каюту, вызывавшую у него клаустрофобию. Ему хотелось на палубу, под звезды, спрятаться за орудийным лафетом с Аболи или Дэниелом — а может, с обоими — и слушать рассказы о диких странах и таинственных морях, которые ждут впереди. Но он не мог уйти.
Тут он заметил, что когда Каролина берет высокую ноту, она привстает на цыпочки; юбка ее приподнимается настолько, что открывает лодыжки и икры. Том мгновенно перестал скучать. У девушки оказались красивые ноги. Она была в темно-синих чулках, линия щиколоток изящно переходила в изгиб икр.