Расстроенный своим неверным расчетом, Том невовремя сбросил черви, и партия завершилась катастрофой.
Отец был строг.
— Ты должен был понять по раскладу, что у мастера Уэлша семерка треф, а то, что он сбрасывал, подтверждало неблагоприятный для тебя расклад.
Том заерзал. Он посмотрел на другой стол и увидел, что там прекратили играть и слушают, как распекает его отец. На лице Гая отражалось такое злорадство, какого Том раньше никогда не видел. Гай буквально упивался унижением брата.
Том вдруг ощутил глубочайшую вину. Впервые в жизни он осознал, что не любит своего брата-близнеца. Гай повернул голову и подмигнул Каролине. Та положила свою маленькую белую руку ему на рукав. Другой рукой она прикрыла рот и что-то прошептала Гаю на ухо. Она смотрела прямо на Тома, и в ее глазах была насмешка. Том ошеломленно понял, что не просто не любит брата — он его ненавидит и желает ему всяческого зла.
Много дней потом он боролся с чувством вины. Отец всех своих сыновей учил, что верность семье священна.
— Мы против всего мира, — часто говорил он, и Том чувствовал, что в этот раз не оправдал ожиданий отца.
Потом начало казаться, что он отмщен. Вначале он лишь смутно ощущал, что на борту происходит нечто важное. Потом однажды заметил, что отец и мистер Битти о чем-то серьезно говорят на юте, и сразу понял: отец чем-то очень недоволен.
В следующие несколько дней отец подолгу просиживал с мистером Битти, закрывшись в своей каюте. Наконец Хэл послал Дориана пригласить на такую встречу Гая.
— О чем они говорили? — спросил Том у младшего брата, когда Дориан вернулся.
— Не знаю.
— Надо было подслушать у двери, — сказал Том.
Он сгорал от любопытства.
— Я не посмел, — признался Дориан. — Если бы отец застукал меня, он протащил бы меня под килем.
Дориан лишь недавно услышал об этом страшном наказании, и оно его очень занимало.
Несколько дней Гай со страхом ждал вызова в каюту на корме. Он помогал Неду Тайлеру в крюйт-камере вскрывать бочонки и проверять, не отсырел ли порох, когда за ним прибежал Дориан.
— Отец ждет тебя в своей каюте.
Мальчика распирало от гордости — он принес такую зловещую весть! Гай встал и отряхнул с ладоней зерна пороха.
— Лучше иди быстрей, — предупредил Дориан. — У отца лицо «смерть неверным».
Войдя в каюту, Гай сразу понял, что Дориан не преувеличил. Хэл стоял у окна, заложив руки за спину. Он повернулся, и толстый конский хвост на его спине дернулся, как хвост рассерженного льва. Но он посмотрел на сына не с гневом. Скорее, как заметил Гай, с выражением озабоченности и даже отчаяния.