— Да… Вероятно… Думаю, да.
— А именно?
— Знакомая Робби по хоккейному клубу, та самая девочка, которая оказала ему первую помощь, тоже там учится.
— Эмили Джонс?
— Да. Но дело в том, что там она учится под именем Кирсти Стюарт, а Кирсти Стюарт — дочь той самой женщины, к смерти которой я имела отношение.
— Вы в этом уверены?
— Я видела ее фотографию.
— Может, они просто похожи?
— Нет. Это точно она.
— Хорошо. Найду ее адрес и вечером вызову на допрос. Послушаем, что она расскажет.
— А это обязательно? То есть…
Я думаю об Эмили, она мне очень нравится, я ее хорошо знаю, и если она действительно дочь Сэнди, то, может быть, лучше дать ей возможность сначала поговорить со мной.
— А можно сперва я с ней пообщаюсь?
— Зачем?
— Понимаете, тут много личного. Ее мать была прекрасным человеком, я последняя, с кем она разговаривала. Если Эмили… Или Кирсти… Делает все это из-за меня, то…
— Доктор Сомерс, — в трубке слышен усталый вздох, — если эта девчонка чуть не убила вашего сына, залезла к вам в дом и нанесла ущерб имуществу, ее надо остановить, пока она не наломала дров. Вы это хоть понимаете?
— Да, понимаю, но…
Молчу, размышляю о том, что юнцы вечно впутываются в какие-нибудь истории. Я в ее возрасте тоже не была образцом добродетели, и если бы в свое время не нашлись люди добрые и понимающие, могла бы пойти по кривой дорожке.
— Продолжайте, выкладывайте ваши «но», — говорит О’Рейли.
Но я вдруг вспоминаю про Робби, вспоминаю, каково мне было, когда он лежал в больнице, а я дрожала от страха, что он умрет. А через две недели, когда мы вернулись домой такие радостные, на стене гостиной нас встретила отвратительная надпись кровавой краской.
— Вы абсолютно правы, — говорю я. — И никаких «но». Прежде всего безопасность детей. Кирсти живет, кажется, в Слейтфорде, в доме напротив «Теско экспресс».
— Позвоню в школу и возьму точный адрес.
— Спасибо. Вы сообщите что и как?
— Конечно.
— Да, и насчет отпечатков. Мы с детьми можем заехать завтра.
— А сегодня, где-нибудь вечерком?
— Робби и Лорен сейчас с друзьями, а я тороплюсь в центр реабилитации. По вторникам и четвергам мое дежурство.
— Понятно. Тогда завтра во сколько?
— Можно после шести? Или поздно? Просто по средам у детей чаепитие с Филом.
— Нет, нормально.
— Спасибо. И простите, что подвела вас сегодня. Не знаю, как я умудрилась забыть.
— Просто думали не о том, о чем надо. — Он выдерживает секундную паузу, со значением, и я понимаю, что последует вопрос. — А в субботу, когда вы выходили из дома, тоже думали про Сэнди Стюарт?
— Да, — неохотно отвечаю я.