— Нет, конечно.
Беру сумки, медленно поднимаюсь вслед за ней на второй этаж. Она достает ключи, открывает дверь, запертую на три замка, и при этом ворчит:
— В наши дни не знаешь, чего ждать.
Отдаю сумки и поднимаюсь выше. Звоню наудачу в первую дверь. Звонка не слышно, — наверное, сломан. Стучу ладонью по почтовому ящику, но толку мало, тогда барабаню кулаком. Открывает голый по пояс мужчина. Сухощав, голова как бильярдный шар, в правой руке бутылка пива.
— Да?
— Здравствуйте. Я ищу Кирсти Стюарт.
— А вы кто, ее подруга?
— Не совсем. Но она меня ждет.
— Что ж, проходите. — Он оставляет дверь открытой и удаляется, бросив через плечо: — Ее нет дома, но если хотите, можете посидеть.
Выговор явно ирландский, как и у меня был когда-то, когда я только приехала в Эдинбург, похоже, мы с ним земляки.
Оставляю мокрый зонтик у двери, иду за ним в гостиную и вижу: на диване развалилась какая-то девица с пустыми глазами. В воздухе витает дух только что выкуренного косячка в сочетании с запахом человеческого пота и несвежей еды. Везде грязные чашки, грязные контейнеры из-под готовой пищи, на полу коробка из-под пиццы с присохшей коркой, по которой ползают две мухи, еще несколько летает вокруг. На пуфе-мешке в углу сидит второй мужчина с дредами, подвязанными сзади яр кой ленточкой, лениво бренчит на гитаре, звуки, конечно, приятные, но атмосфера в комнате смердит праздностью и разложением. Хочется распахнуть окно и глотнуть чистого воздуха.
Но я этого не делаю. Подхожу к дивану, однако девица не делает ни малейшей попытки подвинуться. Тот, который открыл мне дверь, садится на единственное свободное место — бывшее кресло с торчащими пружинами без ножек, без спинки — и, вытянув ноги на грязном ковре, фактически оказывается на полу.
— Вы это смотрите? — спрашивает он, имея в виду телевизор, по которому идет какая-то викторина.
— Вообще-то, нет.
— Дерьмо собачье. Но затягивает, зараза… Понимаете, о чем я?
Меня уже пробирает дрожь, не столько потому, что я насквозь промокла, сколько потому, что нервничаю.
«Эмили, — думаю я, — или Кирсти, уж не знаю, как тебя называть, ты ведь знаешь, что я должна прийти… И где же ты?»
— Можно я загляну к ней в комнату? — спрашиваю я. — Вдруг она уже пришла, вы просто не заметили?
— Ага, — отвечает он, не отрывая глаз от экрана. — У нее на двери нарисован подсолнух.
— Спасибо.
Иду по коридору, в горле комок. Пол покрыт тощим ковриком, мало того что дешевым, так еще и заляпанным до невозможности. Оставляю за собой мокрые следы, оглядываюсь на них, останавливаюсь перед дверью с цветком, осторожно стучу. Никто не отвечает, тогда берусь за ручку и толкаю дверь. Она беззвучно и медленно открывается, и я заглядываю в комнату. На окне кружевные занавески, кровать накрыта лоскутным покрывалом, соседнюю стенку украшает множество ярких разноцветных салфеток, оранжевых, голубых, зеленых. И, в отличие от остальной квартиры и в дополнение ко всему этому изящному рукоделию, в комнате царит идеальный порядок, нигде ни пылинки, ни пятнышка.