— Гемоглобин у тебя низкий, всего лишь восемьдесят два, — сказал Фил. — Дадут пару порций крови, и сразу станет лучше.
Когда мне в вену закачивали вторую порцию крови, температура за полчаса подскочила сразу на два градуса.
— Организм больше не принимает, — сказала сестра. — Придется переливание прекратить. Пару недель попринимаете пилюли с железом — и будете как огурчик.
Через шесть дней я покинула больницу с таким чувством, будто все это время меня мотало по морям и океанам, брошенную и покинутую всеми на произвол судьбы. Филу больше не давали отгулов, а Лейла с Арчи переехали в другую часть города. Тогда у нее еще не было машины, к тому же она была на позднем сроке, а беременной ездить на автобусе не так-то просто. Машины не было и у меня, и квартира на третьем этаже. Еще во время беременности у меня возникли проблемы с крестцовыми суставами, но и после родов лучше не стало. Чуть ли не каждый день меня мучили приступы боли в седалище, простреливающие в правую ногу, и когда приходилось особенно тяжело, я заметно прихрамывала, мне едва удавалось оторвать ногу от земли. Поход в ближайший магазин превращался чуть ли не в подвиг, приходилось тащить сумки, ребенка и одновременно управляться с боль ной ногой. О том, чтобы сесть в автобус и съездить в гости к Лейле, нечего было и думать.
Первые несколько недель после родов я чувствовала себя так, будто постоянно бежала стометровку. Другие матери рассказывали о своей безумной радости, когда они в первый раз увидели своего ребенка; меня же всю трясло; умом я понимала, что люблю его, но глядела на своего краснолицего кроху, и мне было страшно. Словно на лбу его яркими, как неоновая реклама, буквами было написано, какая ответственность лежит на мне, и я боялась, что пойму что-нибудь неправильно. Детскую кроватку я придвинула вплотную к своей постели и постоянно просыпалась, отлежав руку, свешивающуюся ночью через перильца: я то и дело в темноте ощупывала маленького, желая убедиться, что он дышит.
Фил находил моим страхам свое объяснение. Мол, ко мне мать относилась плохо, а отец и вовсе устранился от воспитания. Но, слава богу, я врач, мне по должности положено заботиться о других, так что все будет отлично, надо только немного подучиться, привыкнуть.
Моя акушерка оказалась женщиной доброй и заботливой, целую неделю каждый день навещала меня. Как я завидовала легкости, с какой она обращалась с ребенком! Наблюдая за ее действиями, я старалась запомнить и выучиться тому же, но все равно была неуклюжа, Робби так и норовил выскользнуть из рук, особенно во время купаний. Ума не приложу, как я справлялась, будучи такой неумехой. В университете у меня все получалось прекрасно, я обращалась с детьми уверенно и умело, но теперь вела себя так, словно прежде младенцев в глаза не видела, куда уж держать их в руках.