Поворачиваю голову и отыскиваю взглядом Кирсти. Она лежит на земле лицом вниз, Шон что-то ей говорит.
— Ах ты, сука! — кричу я, падаю на колени рядом с ней, хватаю за волосы и рывком задираю ее голову.
— Оливия!
Шон пытается расцепить мои пальцы, отодрать от ее волос, но я держу крепко. Я гляжу Кирсти прямо в глаза.
— Это тебя надо было сбросить туда, дрянь!
Поставив Кирсти на спину ногу, Шон наклоняется, обеими руками подхватывает меня под мышки, дергает вверх, но я успеваю плюнуть ей в лицо.
— Оливия! — Он трясет меня за плечи. — Хватит уже. Все, все, хватит.
Отхожу в сторону, тыльной стороной ладони вытираю губы, грудь сотрясается от ужаса и злости.
— Мама, мама! — доносится крик, это Робби бежит ко мне, обнимает и плачет. — Я услышал выстрел и подумал, что она тебя убила.
— У нее пистолет не настоящий, — говорю я. — Хорошая копия, скорей всего, из театрального реквизита. Тесс сказала мне, что это подделка, а потом…
Меня снова охватывает дрожь, и Робби еще крепче обнимает меня.
У въезда на мост уже полно полицейских машин, слышится вопль сирены, подъезжает машина с группой быстрого реагирования. А я все думаю про Тесс, которая сейчас там, внизу, в воде. Про ужас, который она испытала во время падения. Ужас, когда ее тело ударилось о жесткую воду.
Шон надевает на Кирсти наручники и ведет к полицейскому фургону, я вижу ее тоненькую фигуру, она брыкается, вырывается, выкрикивает непристойности, обращенные главным образом ко мне. Не сопротивляюсь, когда полицейский подталкивает меня и Робби к другой машине; мы садимся, и он едет ко въезду на мост, где нас встречают двое врачей «скорой помощи».
— Это мой сын, — говорю я им. — Прошу вас, присмотрите за ним.
Один доктор провожает Робби в машину, другой накидывает мне на плечи плед и закрепляет его у меня на шее. Я благодарна, что он не пытается остановить меня, когда я подхожу к самому краю дороги и стараюсь заглянуть вниз, но отсюда ничего не видно. Далеко проплывают суда, они движутся либо вдоль по течению, либо против. Тесс, наверное, уже подняли на борт и оказывают помощь.
Меня мутит, я отхожу подальше, тошнота подступает к горлу и переходит в мучительную рвоту… Правда, кроме желчи, из меня мало что выходит. Потом долго стою на месте. Двигаться не хочется… Не хочется разговаривать, думать. Я чего-то жду… И вдруг начинаю молиться. За пятьдесят лет выжило только три человека, упавших с этого моста. Я вспоминаю, что один из них не разбился насмерть только потому, что на спине у него был рюкзак, и врачи сделали вывод, что он смягчил удар о воду. А Тесс была в тоненьком летнем платье. Правда, тело ее перевернулось головой вниз. Хорошо это или плохо?