— Можем предоставить поздний выезд, если хотите, — говорит администратор. — Не до двенадцати, а до двух.
— Прекрасно, — отвечаю я, кладя на стойку кредитную карту. — И если можно, поздний завтрак в номер.
— Разумеется.
Зову детей, и мы идем наверх. Зайдя в номер, сразу запираю дверь и с удовлетворением вижу, что в стенах нет дверей в соседние номера. Робби бросается на широченную кровать, а Лорен с Бенсоном инспектируют ванную комнату, суют нос в шкаф и в мини-бар.
— А здесь шикарно, скажи? — Лорен падает спиной на кровать рядом с Робби. — Зря я все-таки сняла платье.
Бенсон одним прыжком забирается Робби на грудь, тот крепко обнимает собаку, гладит, но лицо отрешенное.
— О чем задумался, сынок? — спрашиваю я.
— Да так… Просто… Ты прости меня, мама. И за ключи, и за все остальное. Я думал, подмешали раз наркотики — и этим все закончилось. Серьезно, я был уверен. Не знаю, кому вздумалось портить стену и зачем. — Губы его дрожат. — Представить не могу, кого я обидел… А тут «убийца»…
— Я уверена, что ты ни при чем, сынок. Уверена, что все это неправда. — Я кладу ему руку на плечо. — Это сделал человек, которого ввели в заблуждение, а может, вообще ненормальный. Я тоже представить не могу, что ты как-то связан с такими людьми.
— Думаешь, полиция найдет его?
— Не сомневаюсь, — отвечаю я. — Криминалисты, скорее всего, обнаружат зацепку.
— Господи, как я устала, — зевает Лорен и поворачивается на бочок. — Ни разу в жизни не ложилась так поздно.
Это сигнал для всех. Пора спать. По очереди идем в ванную, потом Робби залезает в одну постель, мы с Лорен в другую.
— Не понимаю, зачем было писать такое у нас на стене, — недоуменно бормочет Лорен, вздыхая. — Ты даже крылья мухам не отрывал, как все мальчишки. Даже долгоножек в моей комнате не убивал, а выпускал в окно. В нашей семье никто никогда никого не убивал, кроме Бенсона, конечно. Бенсон охотится на кроликов, а однажды загрыз белочку. Помнишь, мам? — (Я киваю.) — А мы ее отняли, вся шкурка была в крови.
— Это, Лорен, какой-то чокнутый, — сонно подхватывает Робби. — Хватит о нем, много чести. Глупо придумывать разумное объяснение диким выходкам.
Я не согласна с Робби, я считаю, преступник посылает нам какой-то сигнал, и чтобы все это прекратилось, надо понять, что он хочет сказать. Думаю над словами Лорен «в нашей семье никто никогда никого не убивал», и вдруг мысли мои принимают новое направление. Если этот человек посылает кому-то из нас сигнал, так, может, он посылает его мне?
Но ты ведь не убийца, говорю себе. И это чистая правда, я не убийца. Всю свою жизнь я оберегаю и защищаю жизнь, а не уничтожаю ее — такова моя профессия. Primum non nocere. Прежде всего не навреди.