Но…
— Лучший вечер в моей жизни вдруг стал худшим вечером в моей жизни, а теперь снова немного лучше становится, — шепчет Лорен.
Я глажу ее волосы, и она засыпает. Засыпает довольно быстро, дыхание ее становится размеренным и глубоким, но и тогда я не меняю позы, не устраиваюсь поудобнее. Лежу неподвижно, а мысли бродят где-то далеко, по закоулкам сознания, высвечивая воображаемым фонарем самые темные углы, и наконец я нахожу то, что искала…
Я вздрагиваю и просыпаюсь, сжавшись в комок от страха. Сощурившись, вглядываюсь в темноту, пытаюсь увидеть, что не так со странными тенями, заполняющими незнакомый мрак, — огромными, почти неразличимы ми, незнакомыми, призрачными очертаниями, выступающими из темноты, разрастающимися и медленно подплывающими ко мне. И вдруг вспоминаю, что я не у себя в спальне, а в номере гостиницы, вместе с Робби и Лорен, и нам ничто не угрожает. Я несколько раз моргаю, чтобы определить, что это за чужие тени: ага, это комод, вон там огромное бюро с телевизором и мини-баром, буфет, кровать, в которой спит Робби.
Пульс перестает бешено биться, успокаивается. Я сажусь, прислоняюсь к спинке кровати. Шея болит, вывернутая под неестественным углом. Я осторожно шевелюсь, чтобы не разбудить крепко спящую рядом Лорен. На часах возле кровати светится цифра: 4:16. Я проспала не больше двух часов, но чувствую себя свежей и отдохнувшей. В голове роятся мысли, выстраиваются в логические цепочки. На первый взгляд кажется, что выводы мои неестественны, притянуты за уши, но это как посмотреть… С другой стороны, мои умозаключения чуть ли не идеальны. Робби еще совсем молод, повидал мало, вряд ли у него есть серьезные враги. Тем более Лорен. Фил с нами уже не живет… Значит, остаюсь я.
Перед глазами стоит абсурдное слово «убийца», написанное красной краской, и я никак не могу избавиться от этой картины. Вижу ее и с открытыми глазами, и с закрытыми, мне от нее никуда не деться — вот он знак, нелепое, неестественное обвинение, от которого просто так не отмахнешься. Вдруг вспоминаю, что всего два часа назад я на короткое время погрузилась в странное состояние — полуявь, полусон, полувоспоминание, и сейчас понимаю, что нужно снова докопаться до мыслей, посетивших меня тогда, вытащить их на свет божий. Но не здесь, когда рядом мирно посапывает Лорен.
Осторожно вылезаю из-под одеяла, на цыпочках иду к двери в коридор, проверяю, закрыта ли задвижка, потом направляюсь в ванную комнату и неслышно закрываю за собой дверь. Пускаю воду. В изголовье ванны, на полке, выставлено несколько шампуней. Беру пластиковую бутылочку с ароматной пеной для ванны, составленной из смеси успокаивающих натуральных масел, капаю немножко в поток из крана. Ванна, довольно глубокая и длинная, набирается несколько минут, и все это время я стою, тупо уставившись в белую кафельную стену. Когда ванна почти полна, закрываю кран, раздеваюсь, аккуратно укладываю одежду на крышку унитаза. Такое чувство, будто я готовлюсь к событию огромной важности, особо не тороплю, не подгоняю этот момент, но и не оттягиваю его. Опускаюсь в ванну, с наслаждением впитываю в себя тепло, вода доходит до самой шеи. Пузырьки пахнут сандаловым деревом и корицей; это зимние запахи, они успокаивают нервы в жарком июне, ведь я знаю, что воспоминания, в которые я сейчас окунусь, суровы и холодны и чрезвычайно неприятны.