Закруткин был молчаливый, замкнутый человек: не спросишь — не скажет. «Он, вероятно, знает что-нибудь и о том, где теперь Надя, но вот молчит… — раздраженно подумал Злобич. — А спрашивать как-то неловко. В штабе есть люди, и следует ли им знать, что в эту минуту беспокоит мое сердце?» Все же он спросил:
— Где теперь нивские дружинники?
— В нашем отряде.
— Кто там?.
— Все.
Борис немного помолчал, думая, что Закруткин, может быть, скажет что-нибудь еще, но ничего не дождался. Тогда он, нахмурившись, сердито проговорил:
— Все. Быстрей газуй в отряд!
Это было вчера. Сегодня же на рассвете Злобич от связных узнал больше. Прошедшим вечером гитлеровцы бесшумно заняли Ниву и значительно потеснили поддубновцев к городу. А Ковбец, перебираясь с санчастью в партизанский тыл, при встрече рассказал, как Надя и Ольга выносили из боя раненых, как потом они пошли в деревню за молоком и не вернулись.
Все это встревожило Злобича. Едучи по большаку от Родников, он строил разные предположения о том, что могло случиться с Надей, представляя себе самое ужасное.
Километрах в трех впереди гремел бой. Отдаленная стрельба долетала отовсюду: сзади и с боков — это вели бой другие отряды соединения. Неожиданно стрельба стала заглушаться сильным грохотом. Где-то над Калиновкой послышался гул самолетов, потом взрывы… Один, второй, третий… Злобич и Сандро, круто повернувшись в седлах и взяв бинокли, стали всматриваться в сторону Калиновки. Два бомбардировщика несколько минут неистовствовали над городом. Когда они скрылись, появилась новая группа самолетов. Они мирно пролетели над городом и стали кружиться где-то над Подкалиновкой. «Что за маневр?» — подумал Злобич. Неожиданно он увидел, как из самолетов стали выбрасываться парашютисты.
— Десант высаживают! — воскликнул он и стал считать: — Один, два, три… десять… тридцать… Сбился… Ах, сволочи!
Невольно подумалось, что основные силы партизан второй день ведут бои в восьми — десяти километрах от Калиновки, что в городе теперь слабая оборона — там остался только небольшой отряд, недавно созданный Корчиком из комсомольцев Калиновки. Против большого десанта этому отряду вряд ли удастся выстоять. Какие же меры предпримет Камлюк? Он может вызвать какой-нибудь отряд или бригаду на разгром десанта. Впрочем нет, этого он не сделает… Отведи хотя бы его, Злобича, бригаду — оголишь оборону здесь, откроешь врагу дорогу к городу. Приказ же штаба соединения категоричен: каждому отряду во что бы то ни стало продержаться на своих позициях до вечера, когда под прикрытием темноты можно будет, обманув противника, удачно выйти в прорыв, который сделает на большаке его, Злобича, бригада… И вдруг — этот десант. Гитлеровцы будто разгадали намерения партизан и стремятся закончить бой до наступления ночи… Обстановка сложная. Какой же выход найдет Камлюк? Может, уйдет из Калиновки, сдаст ее десанту? Нет, поступить так — значит дать возможность врагу разъединить партизанские силы и потом разгромить их по частям… Разве Камлюк допустит такое?