— Да ведь фашисты вон как прут, Кузьма Михайлович!
— На всех прут, но не все ведь такие удальцы, как ты. Ох, Поддубный, Поддубный…
К ним подошел Сенька Гудкевич.
— Звонит Струшня, просит вас, — сказал он Камлюку.
Все двинулись к штабу, находившемуся в третьей от выгона хате. Штаб здесь разместился только сегодня утром, но проворные связисты уже успели наладить телефонную связь с Калиновкой. Камлюк заметил это и хотел было высказать свое удовлетворение, но, вспомнив о том, какая только что произошла у него беседа с Поддубным, удержался.
В штабе сидела одна радистка. Увидев Камлюка, она порывисто вскочила со скамьи, сняла с головы наушники. Глаза девушки были красные от недосыпания. Она торопливо подошла к телефону и стала вызывать Калиновку:
— «Сосна»! «Сосна»!.. Это «Ветер». Будете говорить.
Камлюк взял трубку.
— Пилип? Ну, чем порадуешь?
— Ничем. У меня здесь связные из отрядов Зорина и Ганаковича. Печальные вести привезли. Зорин тяжело ранен, отряд понес большие потери. Левый фланг Злобича выручает…
— А что у Ганаковича?
— Еще хуже. От Буды его оттеснили, около Заречья бьется.
— Вот так дела…
Камлюк не проговорил, а как-то выдохнул из себя эти слова. И все присутствующие в штабе поняли, что с отрядом Ганаковича произошло что-то неладное.
— Где Мартынов? — помолчав, спросил Камлюк у Струшни.
— Тут. Только что закончил формировать рогу из местного населения. Собирается побывать у Ганаковича.
— Хорошо. Пусть захватит с собой часть людей из новой роты. Передай, чтоб от речки — ни шагу… Из Родников звонили?
— Связь испорчена диверсантами. Дружинники двух поймали.
— Ишь, подлецы… Так, значит, неизвестно, что у Злобича?
— Почему? Известно. Связной оттуда только что был. Там все хорошо. Борис горит от нетерпения, глядя на город.
— Представляю себе. Ну, скоро успокоится, — сказал Камлюк, взглянув на свои ручные часы. — Алло! Алло!.. Струшня!.. Что там у тебя? Бомбят?.. Алло!.. — и, не услышав больше ни слова, раздраженно повесил трубку.
В штаб влетел Юрий Малютин, весь залепленный грязью, с забинтованной рукой. Лицо его блестело от пота, глаза возбужденно горели. Он в упор уставился на Поддубного и, заикаясь, сообщил:
— Ко-о-мандир кашей роты по-о-г-гиб! Гитлеровцы в лес в-в-ворвались. Танки обходят нашу о-о-оборону…
Поддубный взглянул на командира взвода из комсомольского отряда и приказал:
— Идите на выручку. Только быстрей, пока рота не выбита из леса. Дорогу знаете?
— Нет.
— Так я же с ними пойду, — сказал Юрий.
— Ты ранен, тебя в санчасть надо, — и Поддубный взглянул на руку Малютина, на повязку, с которой каплями стекала кровь. — Сходи… Хоть перевяжут хорошо…