— Можно… — ответил Бошкин, рисуя в своем воображении маршрут по глухим лесным тропам.
— Как вы рассчитываете пробираться?
— Мы пойдем по лесу, я хорошо знаю здесь все тропинки. Подойдем незаметно…
— О, замечательно!.. Я не ошибся, представляя вас к награде, — Рауберман произносил слова медленно, но уверенно, он уже неплохо мог разговаривать на языке, который настойчиво изучал на протяжении двух лет. — Думаю, что вы и на этот раз отличитесь… Задание важное, от командира дивизии… Все, вы можете идти…
— Есть идти! — стукнул каблуками Бошкин и, не трогаясь с места, неожиданно проговорил: — У меня есть к вам личная просьба, господин обер-лейтенант… Разрешите?
— Что такое? — удивленно взглянул Рауберман.
— У меня тетка тут, в деревне. Единственная. Конвоиры захватили ее у колодца и погнали вместе с другими в Гроховку. Меня в это время не было: пакет ваш возил в соседнюю часть. Помогите освободить тетку.
— Ты хочешь поехать за ней? — прищурив правый глаз, спросил Рауберман с нотками гнева в голосе. — А задание?
— Я на задание иду, — у Бошкина трусливо забегали глаза. — А относительно тетки прошу… чтоб радиограмму в Гроховку… Юрковец — ее фамилия… Ходора…
— Пошлем, — уже спокойно ответил Рауберман и ухмыльнулся. — Идите!
Бошкин козырнул и, круто повернувшись, вышел. Когда за ним закрылась дверь, Рауберман возмущенно выругался:
— Дурак! Нужна мне твоя тетка! Плохо проведешь отделения — самого погоним следом за ней!
Гольц, получив последние указания, заторопился во двор. Еще с крыльца он подал команду, и разведчики, стуча оружием, мгновенно тронулись с места.
Они миновали сад и вышли на дорогу. Окрестность окутывал вечерний сумрак. У Родников усиливалась стрельба.
Бошкин шел рядом с Гольцем впереди колонны. Неожиданно из темноты показались Надя и Ольга. Их гнал солдат на ночлег в деревню. Встретившись с девушками, Бошкин бросил им:
— Прощайте! Я еще вернусь!
Надя немного подождала и потом, оглянувшись назад, тихо сказала:
— Иди, чтоб тебе возврата не было!
По городской площади быстро двигались колонны людей, с грохотом проносились повозки. Облака пыли поднимались вверх, относились ветром в сторону Заречья. Серые вечерние сумерки колыхались в отблесках пожаров. Все было в движении, в тревоге.
Камлюк стоял на краю площади, у здания райкома, и следил за ходом эвакуации. К нему один за другим подбегали командиры, связные, посыльные. Кто рапортовал о выполнении задания, кто обращался за советом, кто получал новое приказание.
— Выгрузка складов закончена, — появившись из темноты, доложил командир хозяйственного взвода. — Что прикажете делать дальше?