«Просит»!.. Этот адъютант всегда умеет смягчить жесткость приказа. Рауберман знает, как просит начальник гарнизона. Еще свежи в памяти слова, сказанные полковником, когда минут десять тому назад он, Рауберман, сообщил ему о побеге Поддубного. О, и слова же это были! От них кидало в жар и в холод. Но ничего не поделаешь, приходится сдерживаться. Вот и опять придется выслушивать выговоры и ругань.
Рауберман пробежал по коридору и вошел в кабинет. Несколько секунд постоял в нерешимости у телефона, желая хоть немного успокоиться, подготовиться к разговору. Наконец, почувствовав, что все равно из этого ничего не выйдет, взял трубку. Позвонил и сразу же сморщился — на него хлынул поток жестоких ругательств.
— Почему своевременно не докладываете? Десять минут вам было дано. Когда у вас, черт бы вас побрал, окончится стрельба?
— Герр оберст, пленный упорно сопротивляется.
— Молчите! Вы мне ответите за все! Слышите, как партизаны бьют от Подкалиновки? Это все из-за вас! Не сумели развязать язык большевику, не разузнали, где находятся партизаны. Вот они и налетели теперь.
— Герр оберст…
— Молчите, черт побери! — завизжал полковник и так бросил трубку, что она щелкнула, как пистолетный выстрел.
Рауберман постоял еще у телефона, растерянно глядя в окно, затем, убедившись, что разговор окончен, положил трубку и выбежал из кабинета. Как бы там ни было, а он должен делать свое дело. Надо немедленно захватить Поддубного, затем заняться допросом девушки и старика партизанских пособников.
На крыльце его остановил Гопке. Вышедший из терпения унтерштурмфюрер встал на ступеньках, загораживая дорогу, и требовательным тоном заявил:
— Долго вы меня держать будете? Когда отправите?
— Подождите еще немного, подождите, — попросил Рауберман.
— Сколько же можно ждать? — не унимался Гопке. — Партизаны у аэродрома, мой самолет могут уничтожить, как я тогда отсюда выберусь? Прошу вас сейчас же приготовить пакет генералу.
— Не могу. Вот покончим с Поддубным, допросим девушку и старика — все окончательно выяснится, тогда и напишу ответ. А что, если захватим пленного живым или раненым, если его помощники знают о партизанах и окажутся на допросе более покладистыми, чем он? Эх, унтерштурмфюрер, не следует спешить и терять надежду, положение еще может быть исправлено.
Рауберман отстранил генеральского посланца и торопливо сбежал по ступенькам. Гопке хотел было его задержать, но тот не желал больше слушать и не остановился. На ходу вынимая из кобуры пистолет, Рауберман вдоль забора, укрываясь в зарослях малины, двинулся к зданию столовой, ближе к месту боя. Он решил лично вмешаться в дело и ускорить его.