— Сама, мне после.
Как она его жахнула — прямо как воду. Если бы так мужик пил, сказал бы — уважаю, а женщине как-то не очень пристало. Но всё равно молодец. Вторую наливала уже значительно спокойнее. Ждать пока поднесут не стал. Встал, перехватил из её руки стакан, мимолётно коснувшись ледяных пальцев, и опрокинул содержимое в рот. Хорошо пошла. Но пока одной дозы хватит.
— Вы кто?
— Я же сказал — Костя. Я тут проездом. Ну не совсем, но скоро уезжать. Смотрю — красивая девушка, дай думаю познакомлюсь. Но сначала стеснялся, уж больно красивая и неприступная. Чисто королева. Снежная.
Мой трёп, перемежающийся довольно топорными комплиментами, да ещё наложившийся на принятый внутрь организма спирт, действовал похоже отменно. Королева оттаивала, даже рука потеплела. Откуда знаю? Так держал я её за руку. Примерно минуту, пока она пальцы свои у меня не вырвала, точнее аккуратно так извлекла. Да и ладно, не хочет руки погреть, её дело, я не настаиваю.
— Оля, у меня будет к вам одна просьба, — я намеренно менял обращения к ней то на "ты", то на "вы", расшатывал, так сказать, психологические барьеры. — Точнее пока одна. Не рассказывайте никому о том, что вы увидите, сняв повязки. Ни немцам, ни нашим, ни родному мужу.
— О последнем точно можете не беспокоиться, я не замужем.
— Когда будете, тогда всё равно не рассказывайте.
— Думаете, буду?
— А как же, если конечно сможете выбрать из толпы претендентов.
Точно согрелась. А уши надо шапочкой белой прикрывать, тогда они не будут так выделяться своей краснотой. Но это вторично, главное, я чётко расставил акценты — "ни немцам, ни нашим", а она это приняла.
— Хорошо, садитесь, будем повязку менять.
Ольга усадила меня на стул лицом к свету. В простенке между двух окон находилось высокое ростовое зеркало, в котором мы оба отражались. Девушка, мимолётно глянув в него, поправила светлый локон выбившийся из-под головного убора и взялась за мои повязки.
— Прямо "Аленький цветочек" какой-то, — говорю после того, как последний слой бинтов снят.
Это я для того, чтобы вывести доктора из оцепенения, в которое она попала, обозрев мою физиономию.
— Ну… это вы зря. От чудовища в вас ничего нет, а вот ваши раны — это какое-то волшебство.
Угу, что я не чудовище соглашусь, а то, что сама красавица сомнения не испытывает, принимает как должное.
— Не волшебство это — обычное колдунство. Не знали вы мою прабабку, я впрочем тоже, она такое даже за фокусы не считала, так — мелочи.
— Так вы колдун?
— Совсем немножко, в основном учусь. Ладно, заматывайте. Кстати, вы зря не верите в колдовство, но если уж так, то у меня к вам ещё одна просьба.