— Этот тоже? — вмешался старшина.
— Этот хитрее оказался. Он родственник большой шишки — его дядя бригадефюрер СС и секретарь и заместитель Ганса Франка, практически властителя нынешней Польши. Вот тот, вероятно, не без участия своего шефа, организовал на территории генерал-губернаторства, так немцы сейчас называют ошмётки, оставшиеся от Польши, какие-то производства и гонит продукцию в Рейх. Полякам, которые на него работают, хоть что-то но платить надо, а видно, не хочется. Поэтому они решили сделать финт ушами — украсть что можно ценного в СССР и выбросить это на чёрный рынок в Польше, а уже вырученные с этого средства пустить на оплату.
— А почему сразу в Германию не отвезти? — продолжал допытываться старшина. — Или дальше — во Францию и ещё куда?
— Опасно, они же это втихую всё замыслили, чтобы с властями не делиться. Чем больше транспортное плечо, тем выше опасность быть схваченными за руку, извиняюсь за каламбур, а в Германии, так вообще — либо гестапо, хотя это и не их сфера ответственности, либо криминальная полиция могут хвост прищемить.
— Так мы их экспроприировать будем?
— Да, без шума и пыли — спокойно приехали, забрали, уехали. Именно спокойно — я собираюсь минимум две ходки сделать, а там, чем чёрт не шутит, ещё поглядим. Жаль у нас формы Тодта нет.
— Это что за зверь обрисовался? — снова влез Матвеев.
— Тоже примерно из того же разряда что и зондеры — полугражданские строители, как и Имперская Служба Труда, только если последняя работает только на территории Рейха, то тодтовцы сейчас есть под Витебском. Вот их и изобразим.
— А с формой что?
— Трофейная у них форма, чехословацкой армии, но у них и вермахтовские сапёры есть, так что выкрутимся.
— Разрешите вопрос, товарищ командир отряда, — чего это Нефёдова на уставняк пробило. — А это точные сведения? Как бы не попасться, да и с немецким у нас, как вы знаете, не очень.
— Немецкий вам не слишком будет нужен — под хиви будете косить. Николай, объяснять кто такие хиви надеюсь, не надо, ты с ними сидел.
— Не надо, я их ещё, гадов, и вешал.
— Вот значит старшим и пойдёшь. Повязочку тебе симпатичную такую сделаем. И даже чего-нибудь напишем, надо только придумать чего.
— Так в лагере они просто белые были, точнее грязные.
— Ну, можно и не писать, хотя лучше чего начирикать, подумаю. Да ещё, старшина, что с ранеными?
— Станчук умер, не пригодятся ему ваши лекарства, а Жорка ничего, поправляется, с немцем в шашки играет.
— Здорово, а работать он у вас не пробовал?
— Кто, Жорка?
— Немец конечно!
— Он работает, дай боже. Руки золотые, всё оружие уже до ума довёл. Чего, мне его ямы заставить копать?