Пока мы ждали, когда нам принесут еду, и во время еды я поведал Люсиль историю о Синтии Брендон и о ста тысячах долларов.
— Я не верю, — сказал она, выслушав меня. — Не верю, и все тут.
Я показал ей чеки на восемьдесят пять тысяч — аккуратную тугую пачечку.
— Все равно не верю, — твердила Люсиль. — Но скажи на милость, почему у тебя деньги в дорожных чеках?
— Чтобы можно было спокойно носить с собой. Как еще обеспечить такое количество долларов в кармане? Как еще иметь при себе восемьдесят пять тысяч?
— Но зачем?
Подали десерт — лучший во всем Нью-Йорке. Я заказал мороженое и ел его изящно и аккуратно, а Люсиль смотрела на меня с ужасом.
— Знаешь, мне кажется, мир летит в тартарары, — сказала она наконец. — Ничего общего по сравнению с тем, что было в моем детстве. Но наша цивилизация не может докатиться до того, чтобы третья в мире страховая компания давала тебе вот так, за здорово живешь, восемьдесят пять тысяч, а ты бы понятия не имел, как собираешься ими распорядиться. Может, я ошибаюсь?
— Нет, я и правда понятия не имею.
— Тогда какая-то ерунда получается.
— Наверное. Но разве ты забыла — я сделал тебе предложение.
— Помню, помню. И еще я помню, как ты уже просил выйти за тебя ту самую девицу Коттер. Неужели, по-твоему, у меня меньше ума, чем у нее?
— Ума у тебя больше, чем у любой девушки из всех, что я когда-либо встречал. Именно поэтому я очень надеюсь, что ты отыщешь ответ.
— Что ты несешь, Харви? Какой ответ? На какой вопрос?
— Что случилось с Синтией?
Я оплатил счет, мы вышли, и я проводил Люсиль до библиотеки. По пути она упомянула ряд свойств моего характера. Люсиль никогда не делает мне комплиментов, хотя уверена в обратном. На этот раз она заметила, что вместо того, чтобы заниматься чем-то полезным и творческим, я работаю ищейкой у большого дяди-букмекера, заключающего страховые пари. Мне это определение кажется слишком уж смелым и даже бестактным, но Люсиль не испытывает пиетета перед страховым бизнесом. Она считает, что он отрицательно воздействует на меня.
— Ты и правда хочешь вот так взять и распутать это дело? — удивленно осведомилась она.
— Отчасти да.
— И хочешь, чтобы я сказала, где Синтия?
— Ну хотя бы дала наметки.
— Ты серьезно?
— Абсолютно.
— Значит, ты сошел с ума, — подытожила Люсиль.
— Нет, и ты это скоро поймешь.
— Значит, ты полагаешь, я вдруг возьму позвоню тебе и с бухты-барахты скажу, что эта самая Синтия там-то и там-то?
— Может, не совсем так, но принцип верный.
— Ха! — фыркнула Люсиль.