Обидно, конечно, слушать такое, но трудно не согласиться! Хотя, как вы знаете, есть у нас и такие писатели, которые успешно применяют в своей работе научный метод в подходе к реальной действительности и, используя беллетристические приемы, создают такие произведения, прочитав которые читатель может получить вполне объективное представление о том отрезке нашей истории, какой интересовал автора по тем или иным причинам. И писателей этих становится с каждым годом больше, хотя ворчливый Садиков и слышать не хочет о них, уверяя, что если ему будет нужно, то он обойдется без художественной обработки, а изучит события истории прямым путем, по документам, какие использовал сам автор книги, и что, дескать, это будет гораздо интереснее и, главное, полезнее.
Не знаю! Тут мне трудно судить, я никогда не работал с архивами и не умею это делать. Но все-таки согласиться полностью с мнением Садикова не могу, потому что подобные книги, конечно же, расширяют знания людей, а раз так, то и слава авторам, которые просвещают народ. И пусть они по сути своей ученые, а не художники! Ведь согласитесь со мной, много ли найдется людей, которые по первоисточникам будут изучать интересующий их период истории или историческую личность? Нет, конечно. Авторы же популярных книг значительно упрощают проблему, если, конечно, сами добросовестны до щепетильности.
Да, но все это я говорю лишь кстати, как бы между строк, хотя, признаюсь, и с некоторой хитростью, потому что вдруг подумал: найдется ведь критик, который опять прикнопит меня за то, что я не обозначил, не раскрыл профессию своего героя. А как, спрашивается, я могу раскрыть, если Сухоруков никогда не рассказывает ничего о своем деле, а попасть в то учреждение, где он работает, мне невозможно? Человек же он для меня интересный, а раз интересный, то и симпатичный… Сколько таких! Хотя есть люди интересные, но несимпатичные… Вон даже Садиков, прочитавший за свою жизнь огромное количество книг, и то говорит, приводя опять чьи-то слова, что, дескать, человек существо интересное, но несимпатичное. Впрочем, кажется, и сам он не согласен с этим, потому что терпеть не может афоризмов, уверяя, что афоризмы уводят человека от истины и тормозят процесс мышления, что, дескать, это палки в колесах мысли… Но уж это, по-моему, слишком суровое суждение! Он вообще любит оригинальничать, и ничего тут с ним не поделаешь. Он, например, уверяет, что Чехов, говоря о краткости, которая приходится сестрой таланту, задурил головы многим нашим современникам. Неловко даже повторять за ним эту не продуманную до конца мысль, но он всерьез уверяет, что Чехов имел в виду совсем другое, объясняя это «другое» на очень сомнительном примере. Дескать, стальная пружина, состоящая из трех витков, может быть в сто раз длиннее пружины, состоящей из пятнадцати витков, если эта трехвитковая пружина расслаблена, не напряжена. И что, мол, напряженная пружина, состоящая хотя бы из пятидесяти витков, короче и энергичнее, чем вялая трехвитковая. Понять это, конечно, можно, но все-таки Садиков опять тут, наверное, ополчился на высказывание Чехова только лишь потому, что оно афористично, а он этого терпеть не мог.