— Ты не понимаешь. Я теряю над собой контроль, когда становлюсь ею.
— Прошу тебя, Андреа, — сказал он. — Мы теряем время.
Я закрыла глаза. Он был прав, мальчика надо спасать. Надо отобрать у Линн яблоки. Я должна…
Сорвав с себя одежду, я потянулась к той твари, что живет во мне. Она улыбнулась и выпрыгнула, потекла по рукам, по ногам, по спине, придавая мне силы. Кости вытянулись, мышцы раздулись, и я предстала свету, обнаженная.
У оборотней три варианта: человек, форма воина или животное. У меня только два: человек и тайная я.
Глаза Рафаэля вспыхнули красным, и он побежал.
Я подхватила арбалет — и бросила. Слишком длинные оказались когти, я с ним не управлюсь. Придется зубами и когтями.
Схватив игрушку, я зажала ее в кулаке.
Рафаэль виднелся вдали неясной тенью, и я бросилась в бег. И был он как полет, легкий и простой. Мышцы радовались работе, я летела прыжками, догоняя Рафаэля. И вместе мы мчались через лес, два гуманоидных кошмара, быстрые и ловкие, и едва слышен был наш шепот на ветру.
— Я тебя не вижу.
— А я не хочу, чтобы ты меня видел.
Нарочно выбирала такой путь, чтобы он видел лишь, как я мелькаю в листве.
— Не прячься, — попросил он.
Я не ответила.
Вдруг он вырвался из кустов, и прятаться мне было поздно. Он увидел меня всю: конечности, лицо — не зверя, не человека, груди…
— Ты прекрасна, — прошептал он, вихрем проносясь мимо.
— Ты извращенец.
— Идеальное сочетание человека и животного: пропорциональность, изящество, сила. Твой облик — это то, к чему мы стремимся. Что же тут извращенного?
— Я — человек!
— Я тоже. Тебе не нужно прятаться от меня, Андреа. Я считаю тебя красивой.
Никто: ни человек, ни оборотень, ни даже родная мать никогда мне не говорили, что животная форма может быть красивой. Внутри меня я-человек заплакала, закрыв лицо руками.
Мили так и мелькали, размытой тенью пролетел какой-то дом. Расступились деревья, прошелестели кусты — и мы вырвались на открытое место. Вспыхнула магическая защита, прозрачной стеной заграждая нам путь.
За ней сжался в комочек на земле темноволосый малыш, обняв коленки. Рядом с ним лежал мертвый вампир с раздробленным черепом. Слева умирала на траве неестественно огромная змея, обвив своими кольцами второго вампира. Шея вампира была сломана, позвонки раздавлены, и кровь заливала кольца змеи — чем сильнее она сжималась, тем больше крови хлестало на чешую.
А за ними кольцевая колоннада чистого белого камня окружала чахлый яблоневый саженец, и четыре желтых плода висели на ветвях. Пятый, с откушенным бочком, валялся на земле, рядом с рукой темноволосой женщины. Она лежала кучей на траве, и страшно растянутый живот вываливался из модных брюк.