– Насколько помню, то, что было найдено в гробнице, похоронили вместе с Пинскером в Каире. – Садек явно проявлял нетерпение. – Да и было там совсем немного. Одежда и маска.
– Никаких документов? Ничего в этом роде? Бумаги? Письма?
Палец старика принялся барабанить по деревянному скарабею на ручке кресла.
– Никаких документов, – коротко бросил он. – А теперь, с вашего позволения…
– А его вещи тридцать первого года? Вы не можете сказать, что стало с ними?
Пальцы Садека больше не барабанили по подлокотнику, он крепко сжал скарабея.
– Понятия не имею. Понятия не имею, может, утопили в Ниле. Это случилось восемьдесят лет назад и теперь не имеет значения.
– Принести еще чаю? – раздался голос его жены из кухни.
– Не надо, – откликнулся Садек. – Мы уже заканчиваем. Ведь так?
Это было скорее утверждение, чем вопрос. Точка в их беседе. Халифа кивнул, поблагодарил старика за то, что тот уделил ему время, вернул папки в пластиковый пакет и встал. Садек проводил его в прихожую.
– Говорите, обратили внимание на дело из чистого интереса, но взялись за него что-то уж очень серьезно, – заметил он у входной двери. – Я не против инициативы сотрудников. Но инициативу надо проявлять обдуманно. Пожалуй, мне придется переговорить с Хассани. Посоветовать, чтобы он загрузил вас настоящей работой.
Садек открыл дверь, и Халифа шагнул на лестничную площадку. Он переступил грань и почувствовал это. Дальше рисковать нельзя. Такие люди, как этот старый полицейский, могут стать нелюбезными. Очень нелюбезными.
– Последний вопрос.
Садек обжег его взглядом.
– В папке тридцать первого года есть письмо археолога Говарда Картера. Из него явствует, что вечером, перед тем как Пинскера убили, он сообщил Картеру о том, что что-то нашел. Некий предмет или некое место «во многие мили длиной». Это вам о чем-нибудь говорит?
Халифа ждал, что старик выйдет из себя. Но этого не случилось. Неожиданно тот положил руку ему на плечо.
– Я слышал о вашей трагедии, инспектор. Примите мои самые искренние соболезнования. Надеюсь, у вас в семье все в порядке. И так и останется в будущем.
Он сказал это таким тоном, что фраза прозвучала скорее предостережением, чем добрым пожеланием.
– Отвечаю на ваш вопрос: письмо Картера мне ровным счетом ни о чем не говорит. А теперь, если не возражаете, мне пора обедать. Счастливого пути. Мы с вами больше не увидимся.
Он стиснул Халифе плечо, так что пальцы впились в тело, кивнул и захлопнул перед носом детектива дверь.
Из квартиры раздался негромкий треск – очередная муха поджарилась в электрическом капкане.