Когда он поднял руку, Халифа заметил у него на тыльной стороне ладони под суставом большого пальца вытатуированный маленький зеленый крестик, совсем блеклый. Крестьянин оказался коптом.
– Ливневые паводки, – объяснял он. – Вода просачивается сквозь камни и глубоко под землей образует каналы. Течет, как по водопроводу, на многие километры. Если найти такой канал, можно выращивать зерно и берсим[23]. Завести скот. В холмах есть алебастр. Я копал его и продавал одному типу из Эль-Шагаба. Можно было сводить концы с концами. А теперь…
Он пыхнул сигаретой и всхлипнул. Халифа сжал ему плечо, поднялся и прищурился от яркого света.
Ферма, если это можно было назвать фермой, расположилась у входа в широкую вади. Там стояло несколько обветшалых построек – все из кирпича-сырца, под кровлей из пальмовых листьев. Дальше – колодец, а еще дальше несколько полей, орошаемых проведенными от колодца каналами. На одном росла кукуруза, на другом – берсим, на третьем – млухия, растение, похожее на шпинат. На поле стоял помощник Халифы, сержант Мохаммед Сария, и изучал увядшие всходы. Еще дальше в холмы убегала к лежавшей в сорока километрах к западу долине Нила пыльная извилистая дорога – тонкая пуповина, связывавшая ферму с цивилизацией.
– Сами мы из Фаршута. Пришлось убираться оттуда из-за постоянной угрозы насилия. Там не любят христиан. А полиция не вмешивается. Ни за что не помогут, если человек небогат. Я хотел, чтобы моя семья, мои дети жили лучше. Двоюродный брат приехал сюда несколько лет назад и сказал, что здесь нормально. Никто его не трогал. И мы тоже подались. Пусть это не так уж много, но безопасность – все-таки безопасность. А теперь нас хотят выжить и отсюда. Господи, помоги! Что нам теперь делать? Помоги нам, Боже!
Рыдания стали громче. Фермер повалился ничком и уперся лбом в землю. В двадцати метрах Халифа видел его жену, а на пороге хижины наблюдавших за ними троих детей. Двух мальчиков и девочку. Такая же семья, как у самого Халифы. От этой картины у полицейского скривились губы и возникло ощущение кома в горле. Он наклонился, поднял крестьянина и отряхнул с его волос пыль.
– У вас не найдется чая?
Фермер, пытаясь взять себя в руки, кивнул:
– Конечно. Надо было сразу предложить. Извините. Голова совсем не варит. Пойдемте.
Он подвел полицейского к дому и бросил несколько слов жене. Та скрылась за дверью, а мужчины сели на лавку у стены под навесом из гофрированного железа. Дети остались стоять где стояли – босоногие, с грязными лицами и любопытными глазами. Звякнули чашки, из крана побежала вода. Прислушиваясь к ее шуму, Халифа нахмурился.