— Луи Армстронг, — объявила тетя Беатрикс, сверкая золотым зубом.
— Эгей! — воскликнула тетя Магда. Она подняла руки вверх и стала трясти верхней половиной тела. Цветочки на ее платье заплясали, как лодочки на волнах.
Госпожа ван Амерсфорт встала и передала Томасу конверт от пластинки. На нем чернокожий мужчина прижимал к губам блестящую трубу.
— Негр, — удивился Томас. Потому что он думал, что негры живут на десятицентовые монетки, которые каждую неделю собирают для миссионеров в школе. А игрой на трубе не зарабатывают. — Я никогда не видел настоящего негра, — признался он.
— Мы многого на свете еще не видели, — сказала Элиза. — Я, например, никогда не видела настоящего «роллс-ройса».
— Какая удивительная музыка! — воскликнула тетя Пия. Над верхней губой у нее остались взбитые сливки. — У меня прямо мурашки по коже!
— Где? Где? — оживились пожилые дамы.
— Везде! — ответила тетя Пия. Она провела рукой по блузке и брюкам.
Когда музыка закончилась, отец встал.
— Мне надо еще поработать, — сказал он. Он протиснулся между стульями к двери. Томас надеялся, что он уйдет к себе в боковую комнатку молча. Но у двери отец обернулся. — К тому же мне не хочется слушать языческую музыку негров, — добавил он. — И бессмысленные стишки.
— Та-ла-ла, та-ла-ла, та-ла-ли-лу-ла, — пропела Марго.
Отец посмотрел на нее.
Марго прекратила петь. И встретила его взгляд.
Она смотрела не зло, не ласково, она просто смотрела. Ее лицо не выражало ничего.
Потом Томас увидел, что ее глаза заблестели, как зеркала. Отец посмотрел в эти зеркала и увидел в них себя. Никто не знал, что он там видит, потому что Марго смотрела только на него. Он стоял перед ней один.
«Марго перестала бояться, — написал Томас в "Книге всех вещей", — и у меня на глазах превратилась в ведьму».
Тетушки и пожилые дамы принялись радостно переговариваться, как будто такие превращения — самое обычное дело. На отца больше никто не обращал внимания.
— Третий пункт программы! — объявила госпожа ван Амерсфорт. — Томас прочитает еще одно стихотворение Анни Шмидт.
А отец все стоял. Он беспомощно смотрел в глаза Марго. Томас видел, что отец ее любит. И его. И маму.
Он видел, что отец хочет остаться, но в то же время хочет уйти.
Отец боялся радости. Особенно он боялся насмешек.
Он боялся, что кто-нибудь скажет, что человек происходит от обезьяны. Или что земля намного старше, чем четыре тысячи лет. Или спросит, где Ной взял белых медведей. Или будет сквернословить. Всего этого отец боялся до смерти.
Мама обернулась и посмотрела на отца.
— Посиди с нами, давай, — жестом показала она.