ПЕРЕД ТЕМ КАК НАЧНЕТСЯ РАССКАЗ
С вами я могу быть совершенно откровенным: история Томаса стала неожиданностью и для меня самого. Вообще-то я хотел написать совсем другую книгу. Трогательную и одновременно смешную. Книгу о моем счастливом детстве. О моем отце, который перед сном играл мне на скрипке. Как же это было красиво!
О моей матери, которая очаровательно и так трогательно пела под его скрипку. О моих братьях и сестрах, носивших меня на руках. И о моих друзьях, приходивших ко мне на дни рождения играть в игру «Укуси яблоко». Тогда книга называлась бы «Приключения счастливого ребенка». Я представлял себе, что она станет любимейшей рождественской книгой и что не только дети, но и папы и мамы, дедушки и бабушки и даже премьер-министр прочитают ее за один присест. Лучше всего при свечах, когда потрескивает огонь в камине, и с чашкой горячего какао в руках.
Но тут ко мне пришел господин Клоппер. Я с ним знаком не был. И он со мной тоже, но он хотя бы знал, кто я, потому что я всемирно известный детский писатель. Говорю об этом со всей скромностью.
Господину Клопперу ровно столько же лет, сколько и мне. Сейчас волосы у него совсем белые, а макушка лысая. Но и господин Клоппер когда-то был ребенком.
Мы сидели вдвоем у потрескивающего камина, когда господин Клоппер достал из сумки толстую школьную тетрадь.
— Я знаю вас как писателя, очень любящего людей, — сказал он.
Я кивнул, потому что это правда. Я очень-очень люблю людей. Хотя вообще-то можно было бы и поменьше.
— Поэтому я и хочу предложить вам почитать вот это, — он вручил мне тетрадь. — Я написал это, когда мне было девять лет, — сказал он. — И недавно перечитал. Думаю, стоящая вещь. Но для начала мне кажется вы должны ее прочитать. Быть может, она слишком непочтительная.
Я испугался.
— Непочтительная? — спросил я в недоумении.
— Да, — ответил господин Клоппер. — У меня было несчастливое детство, а из-за этого становишься непочтительным.
Я уставился в потрескивающий огонь. Непочтительность — это действительно проблема. Ну в детских книжках уж точно.
— Я ее посмотрю, — пообещал я. — И дам вам знать. — И я проводил господина Клоппера.
— А вы по-прежнему непочтительны? — спросил я, когда он был уже в дверях.
Господин Клоппер кивнул.
— В вашем-то возрасте?
— Что уж тут сделаешь, — ответил он. И скрылся за пеленой густого снегопада.
В тот же день я прочел «Книгу всех вещей» на одном дыхании. Она была непочтительная. Сам я очень почтителен, но мне легко говорить. У меня было счастливое детство. Всю неделю я ходил в прекрасную школу. Учительница Спицына! Учитель Пилозуб! Каждый вечер сладостная скрипка отца и прелестное сопрано матери!
