— Ставь ее сюда! — крикнула она. Томас увидел, что старушка стоит у стола на кухне. — Может, выпьешь стакан воды с сиропом?
— Да, спасибо большое, — поблагодарил Томас.
Сердце у него колотилось, как церковная дверь, потому что госпожа ван Амерсфорт была ведьмой, а значит, он сейчас находился у ведьмы на кухне.
Сироп был красный, как кровь.
— Проходи в комнату, — предложила госпожа ван Амерсфорт. — Я сейчас приду.
Томас вошел в комнату и огляделся. Стакан с кроваво-красным лимонадом дрожал в его руке. Он подумал: «Не обращайте внимания на беспорядок», потому что так всегда говорила мама, когда приходили гости. Дома-то беспорядка никогда не было, а тут еще какой. Кресла, столы и пол были завалены кипами газет, журналов и книг. Вдоль стен шли шкафы, забитые книгами, стоящими вперемешку и кое-как. В углу виднелся огромный глобус, а на нем спала черная кошка. Один из шкафов был завешен географической картой с небрежно нарисованными чьей-то рукой стрелочками. Под потолком парила большая птица с распростертыми крыльями.
Теперь Томас точно знал, что это правда. Это дом ведьмы. Но пока непонятно, страшный ли дом и страшная ли ведьма. Время покажет, решил он.
— Я сейчас! — крикнула хозяйка из кухни. — Если негде сесть, освободи себе кресло.
Томас осторожно поставил стакан на низкий столик между фотоальбомом и стопкой книг. Он стащил пачку газет с кресла с ножками в виде львиных лап и сел в него. Из-под шкафа вышла еще одна черная кошка. Задрав хвост трубой, она с мяуканьем направилась к Томасу.
И, проходя мимо, потерлась о его ногу. Кошка на глобусе тоже проснулась и лениво посмотрела на гостя.
Тут в комнату вошла госпожа ван Амерсфорт.
— Ну вот, а мне кофе, — сказала она, освободила себе другое кресло и села. И посмотрела на Томаса с довольным видом. — Чертовски приятно, что ты ко мне зашел.
Слово «чертовски» Томаса напугало. Они с друзьями чертыхались вовсю, потому что учились в протестантской школе, но чтобы ругался взрослый, он слышал в первый раз.
— Мои дети уже давно живут отдельно, а муж...
Госпожа ван Амерсфорт отпила кофе и посмотрела на Томаса.
— Ах да, ты же не можешь помнить, — поспешно добавила она. — Ты тогда был маленький. Моего мужа расстреляли.
— О, — только и смог произнести Томас, потому что не понял, что она сказала.
— Расстреляли значит: его убили из ружей, — уточнила госпожа ван Амерсфорт. — Он участвовал в Сопротивлении, понимаешь?
Томас кивнул.
— Ах вот как, — пробормотал он.
Он почувствовал ком в горле и пустоту в животе. Такую же печаль, как каждый год в тот день, когда на кресте распинают Христа. Томас всегда радовался, когда все это наконец заканчивалось и Господь в полном здравии воскресал из могилы.