— И что же вы сделали? — мягко осведомился Аллейн.
— Я отскочил и налетел на пресс. А потом долго стоял неподвижно и все думал, что надо посмотреть на нее. Но было очень темно. Я наклонился и приподнял мешки. Что-то блеснуло. Это была та самая бриллиантовая штука. Вторую она потеряла. Я прислушался, но было тихо. Я протянул руку и коснулся мягкой холодной кожи. Мешки выпали у меня из рук, и я бросился бежать, чтобы рассказать всем. Клянусь, у меня и в мыслях другого не было. Но когда я выскочил из сарая…
— Альберт Блэк?
— Да. Он был пьян и, шатаясь, шел по дороге. Он окликнул меня: «Эй, Клифф, ты что там делаешь?» И я вдруг почувствовал, что внутри у меня все превратилось в какой-то кисель. Люди плохо соображают, когда с ними случается что-то подобное. Они теряют контроль над своим телом, и оно действует само по себе. Со мной, во всяком случае, так и произошло. Я ничего не соображал и не владел собой. Мое тело понеслось обратно в пристройку. Только там я опять обрел способность мыслить. Радио продолжало играть, а я сидел и вспоминал, как мы с ней поссорились и что я ей при этом наговорил. Потом я выключил радио и начал играть. В нашем доме хлопнула дверь, залаяли собаки. Я ничего и не рассказал ни в этот день, ни на следующий, ни позже. А потом три недели думал, куда делось тело и нет ли его где-нибудь поблизости. Меня это занимало даже больше, чем убийца. Элби все время был на взводе, он боялся, что я проболтаюсь про виски и все подумают, будто он имел на нее зуб. Он ведь знал: миссис Рубрик хотела, чтобы его уволили. Когда он напивался, то частенько грозился взять ее в оборот. Когда ее нашли, он повел себя именно так, как вы сказали. Он подумал на меня. Он и сейчас так думает и боится, что я все повешу на него.
Клифф неуклюже опустился в кресло и, потеряв контроль над собой, громко разрыдался, молотя руками по подлокотникам.
— Все кончено, — запинаясь, проговорил он. — Кончено. Даже слышать не могу эту музыку.
Маркинс растерянно наблюдал за ним. После некоторого колебания Аллейн подошел к Клиффу и слегка коснулся его плеча.
— Да будет вам. Все не так уж безнадежно. Никуда не денется ваша музыка.
— Ну что ж, против парня можно возбуждать дело, — заявил Маркинс. — Не так ли, сэр? Он признался, что был в сарае, а в остальном приходится верить ему только на слово. Может, суд примет во внимание его молодость и его отправят в исправительное заведение для несовершеннолетних? Как вы думаете, сэр?
Аллейн не успел ответить, так как вошел Томас Джонс, бледный и трясущийся от гнева.