— Деклан! — С галереи в спальню вошла Лина, прикрыла за собой дверь. — Что с тобой?
— Ничего. Просто голова разболелась.
— Тебя нет уже почти час. Люди спрашивают, где ты.
— Сейчас иду. — Но вместо этого он тяжело опустился на кровать. — Еще минуту.
Она пересекла комнату, подошла к нему.
— Так сильно болит?
— Бывало и хуже.
— Может, тебе прилечь на несколько минут?
— Ну нет, отлеживаться в постели на свадьбе лучшего друга я не собираюсь! Разве что ты составишь мне компанию.
— Мысль соблазнительная. Когда вижу мужчину в смокинге, всегда хочется его раздеть.
— Должно быть, метрдотели тебя обожают.
— Ну вот, начал отпускать дурацкие шутки — значит, тебе уже полегче.
— Я бы сказал, мне просто прекрасно. Учитывая, что еще и суток не прошло, как я рожал.
Лина поджала губы.
— Дорогой, скажи, пожалуйста, сколько ты выпил сегодня?
— Гораздо меньше, чем хотелось бы. Лина, помнишь твою теорию, что в прошлой жизни я был Абигайль Мане? Так вот, послушай, что мне сегодня приснилось. Я был в спальне — в той самой спальне, первой по коридору. Лежал в кровати, которую видел там несколько раз, хотя ее там нет, — в кровати Абигайль. Бушевала гроза, лил дождь. Абигайль рожала. И я не со стороны на это смотрел, Лина — нет, я был ею, я чувствовал то же, что и она: и, должен тебе сказать, роды — это не прогулка при луне! Те женщины, что в наше время рожают без обезболивающих, должно быть, сумасшедшие! Клянусь тебе, перед этим меркнут все пытки инквизиции, и…
— Значит, тебе приснилось, что ты Абигайль?
— Не просто приснилось, Лина. Похоже, я действительно там был. Не знаю, что это — воспоминание или галлюцинация, но все происходило так ясно, так ярко, как наяву! Я помню бурю, помню, как мне было страшно, помню, как я думала об одном и желала одного — чтобы мой ребенок благополучно появился на свет… — Он резко остановился. — Господи, что я несу! Безумие какое-то!
Она села с ним рядом.
— Нет. Нет, это совсем не безумие. Продолжай.
— Я слышала… слышал голоса. Там были другие женщины, они помогали мне. Одна из них — моя ровесница, то есть ровесница Абигайль. И сейчас чувствую, как по лицу у меня стекают струйки пота. И усталость — страшное изнеможение. А потом это невероятное, ни на что не похожее чувство, когда тебя словно разрывает пополам, и в следующий миг — огромное облегчение. Проходит боль, проходит все. Ты знаешь: все позади. Свершилось чудо: новая жизнь пришла в мир. Как это описать? Это благоговение, это прилив радости и гордости, когда впервые берешь на руки свое дитя…
Он взглянул вниз, на свои руки. Лина не сводила с него глаз.