К штабу харачоевский абрек подъехал один. Отряд в полной боевой готовности остановился за углом соседнего дома. У входа в штаб стоял часовой, который воспринял появление казачьего есаула на великолепном коне как нечто вполне естественное.
— Мне надо срочно поговорить с полковником Вербицким, — важно сказал ему Зелимхан. — Надеюсь, он здесь?
— Господина Вербицкого нет в городе, ваше благородие, — козырнув, ответил часовой.
Абрек круто повернул коня и шагом вернулся к своему отряду. Теперь оставалось только прихватить товарищей, стерегущих банк и его обитателей. Когда это было сделано, абреки, стреляя в воздух, поскакали вон из города.
Несколько подразделений местного гарнизона, чтобы отрезать им пути отступления, быстро заняли мост через Терек, но Зелимхан переправил своих людей вплавь и, не потеряв ни одного убитым или раненым, скрылся в землях кумыков.
* * *
А в это самое время подполковник Вербицкий в офицерском клубе Грозного азартно резался в железку и всячески издевался над Зелимханом и его письмом.
— Так я ему и поверю! Подумаешь, нашелся храбрец, который сам явится ко мне в Кизляр. Бред какой!
— Кто его знает, господин подполковник, — сказал пожилой есаул, бросая на стол бубнового короля. — Это ведь отчаянный разбойник!
— Нет, милостивый государь, — Вербицкий поднял на есаула свои зеленоватые глаза, — рыцарские времена давно прошли. Пусть только попробует сунуться! — и он метнул на зеленое сукно трефового туза.
...Как потом утверждали, телеграмма генерала Михеева прибыла в Кизляр через полчаса после налета.
Семья Зелимхана приютилась в горах Галашек, в заброшенной башне. Здесь поселился и Эльберд, знакомый Зелимхана из аула Нилхой. Он велел Бици и Зезаг, если кто будет интересоваться ими, говорить, что они чеченцы из Урус-Мартана, скрывающиеся здесь от кровной мести. «Такое здесь бывает нередко, — успокоил он себя. — Каждый поверит, а выдавать кровников кто же решится?»
За все эти тяжелые годы почему-то именно здесь Бици впала в отчаяние. «И зачем это Зелимхан забросил меня с детьми в такую даль от родных мест? — спрашивала она, оставаясь одна. — Там, в Харачоевских горах, я знала всех, каждый камень был знаком мне, каждое дерево было мне защитой. А здесь я не знаю ни людей, ни дорог. Не знаю даже, куда идти в случае опасности, и опереться не на кого...»
Бици была в положении уже на седьмом месяце, и работать ей было тяжело. Зезаг каждый день уходит пасти коров и лошадей. А дети, какие они помощники? Пойдут иной раз в лес за валежником, а набредут там на ягоды и часами не возвращаются домой. Вот и сейчас сидела она одна, дошивая новую черкеску для Зелимхана, когда послышались чьи-то приближающиеся шаги.