— Хорошо, — ответила Бици. — Шахид Борщиков нашел нам квартиру. Нас никто не трогает.
— А трудно пришлось вам в Сибири?
— Нет, не особенно, — сказала она. — Туда и обратно везли на поезде, кормили тоже неплохо. — Бици подлила в котел свежей воды и продолжала: — Там много было ссыльных людей, все они такие добрые. Была у меня там подруга — Валентина Михайловна, так она больше меня заботилась о наших детях.
— Дада, она учила меня читать и писать по-русски, — вдруг вмешался Муги. — А теперь в Грозном я буду ходить в русскую школу.
— Это хорошо, — улыбнулся отец. — Значит, у меня будет свой писарь, чтобы писать генералам и царю.
— Я еще плохо знаю грамоту, — признался Муги. — Вот выучусь и тогда напишу царю, чтобы он оставил тебя в покое.
* * *
Зелимхан неожиданно встал и, взяв винтовку, ушел в лес. Вернулся он, когда уже стемнело.
— Куда же ты ходил? Раза три подогревала еду в ожидании тебя, — ласково упрекнула Бици мужа и поставила перед ним отварное мясо с галушками и чесночным настоем.
Дети как сидели на бурке, так там и уснули.
— Накормила их? — спросил он вместо ответа и, сняв с себя черкеску, укрыл ею детей.
— Конечно, накормила. Все ждали тебя, утомились и вот уснули.
Ел Зелимхан очень вяло, без аппетита. Чувствовалось, что он чем-то встревожен.
— Что же ты так плохо ешь? Может, мясо не нравится? — спросила Бици. — Прими свое лекарство и запей вот этим, — она поставила перед ним глиняную чашку с горячим бульоном.
— Плохо мне от этого лекарства, — сказал Зелимхан, беря чашку.
— Почему?
— Все только потею и с каждым часом слабею от него.
— Тогда не пей его. Может, и так обойдется, аллах смилостивится над нами.
Покончив с едой, Зелимхан взял на руки сонного Омар-Али, разбудил Муги и сказал жене:
— Возьми эту бурку, из пещеры ковер и иди за мной. Лучше переберемся в более безопасное место.
— Все никому не веришь? — тихо сказала Бици. Зелимхан не ответил, только взглянул на жену и пошел в лес. Шагах в двухстах от пещеры у абрека оказался уютный шалаш, крытый свежим сеном. Уложив детей, он вышел навстречу жене, которая несла ковер и бурку.
— Людям я всегда верю, Бици, — сказал ей Зелимхан печально, — но ведь предатели — не люди. В этом все дело.
Бици и так была огорчена своей неосторожной фразой. Она молча вошла в шалаш, проверила, хорошо ли укрыты дети, потом вышла и безмолвно опустилась рядом с мужем, сидевшим на разостланной бурке.
— Там, в Сибири, с нами было много ссыльных, — сказала она после длительного молчания, — они говорили, что скоро уберут царя и тогда все люди будут жить свободно, а такие, как ты, окажутся в большом почете...