Перед ветхой покосившейся галереей стояла с детства знакомая Зелимхану старая груша. Он вспомнил, какие вкусные плоды ел мальчишкой с этого дерева. Теперь оно цвело плохо, многие ветки торчали голые, высохшие. Они, как руки старого человека, ставшего на молитву, были печально устремлены к небу.
На веревке, протянутой над галереей, висел пестрый войлочный коврик, вышитый старательными руками Бици.
Не будем рассказывать, как произошла встреча Зелимхана с женой и матерью. Чеченки сдержанны во внешнем проявлении чувств, но были слезы — скупые, и нежные прикосновения рук — почтительные, когда эти измученные бедами женщины встречали вернувшегося хозяина. От них Зелимхан узнал о смерти деда Бахо.
— Ничего, сын мой, придет божий суд, и неправда будет наказана, — сказала мать.
Зелимхан хотел было сказать ей, что он обязательно отомстит за деда, за братьев и за все обиды, которые причинили им местные богатеи и царские чиновники, но решил не тревожить больное сердце матери. Он только спросил:
— Когда Бахо умер?
— В тот день, когда вас из крепости Ведено отправляли в Грозный, — ответила мать. И Зелимхан понял, что дед умер оттого, что переполнилась чаша тяжких оскорблений, причиненных его семье.
— К нам люди идут, сказала мать, увидев входивших во двор. Зелимхан вышел им навстречу.
— Ассалам алейкум, читайте доа, — сказал вошедший первым старец. Все приняли молитвенную позу, протянув перед собой руки. Стоявший впереди читал про себя заупокойную, а остальные шепотом повторяли «аминь». Затем все поочередно жали руку Зелимхана и говорили:
— Да сделает аллах место пребывания Бахо, Али и Исы счастливым!
Зелимхан благодарил их, призывая аллаха каждый их шаг, сделанный к его дому, записать им на благо. Говорил, что им можно было не тратить время на посещение его дома, что он и так знает своих друзей.
— Да избавит аллах и вас, Зелимхан, от тысячи печалей. Мы рады были повидать вас, — отвечали односельчане.
Затем, еще немного поговорив о мирских делах, гости ушли.
Оставшись один. Зелимхан обошел двор, хозяйским глазом отмечая ветхость строений и грустно раздумывая о том, что не часто придется ему, человеку вне закона, бывать в своем доме. Тут он заметил человека в рыжей папахе, стоявшего у ворот. Ба, да это же Багал — известный всем воришка. Одноглазый мялся, не зная, как встретят его здесь.
— Что скажешь нового, Багал? — спросил у него Зелимхан. — Да ты заходи в дом, раз пришел.
Хитро улыбаясь, неожиданный гость последовал за хозяином в дом.
— Ну, выкладывай, с чем пожаловал? — сдержанно спросил Зелимхан, когда они сели.