— Я вроде посла к вам, — начал Одноглазый. — Пристав Чернов просил меня поговорить с тобой.
— О чем?
— Он просил передать тебе, что очень извиняется перед вами и если и делал что недоброе, то по наущению махкетинского старшины. Отныне он готов помогать вам во всем.
— Передай, Багал, Чернову, что мне достаточно того зла, которое он уже причинил мне, — холодно ответил Зелимхан. — Так и передай ему, что я сыт его заботами.
— Не знаю, прав ли ты, Зелимхан. Жизнь абрека трудна...
— Лучше расскажи, Багал, как сам живешь? — сказал Зелимхан, желая прекратить этот разговор.
— Баркалла, живем с надеждами на бога, — ответил Багал. — Какие у нас дела? Срок отбываем на этом свете, а дел вообще никаких нет. Да неприятности сейчас у всех,— вздохнул он.
— Нам что-то уж слишком много их досталось.
— Аллах милостив, Зелимхан, надо быть довольным его предначертаниями.
— Слава ему. А что же еще делать? Я доволен им, — Зелимхан махнул рукой.
Оба они умолкли. Вошла Бици. Она приветствовала гостя, как положено, спросила его о здоровье, но в глазах ее было удивление. Понимая, что явился этот гость неспроста и у мужа происходит важный разговор, она тотчас вышла.
— Чернов нездешний человек, — снова начал Одноглазый. — Что можно требовать от бездомного русского? А вот за оскорбление, которое нанесли вашей семье Говда и его сын, на вас ложится позор.
— Это пустая условность наших обычаев, Багал, — сказал Зелимхан. — Кто бы его ни причинял, чеченец или русский, зло остается злом. Если его причинил чужой человек, почему бы ему не отплатить тем же?
— Тоже верно, — согласился Одноглазый, — и все же мы живем по своим обычаям. Есть закон адата. Кровная месть испокон веков существует между чеченскими родами, а не между чеченскими и русскими. Подумай сначала о своей чести, Зелимхан, — Багал поднялся. — Ну, я пошел. До свидания.
— Подожди, Багал, сейчас подадут ужин. Покушай, потом пойдешь.
— Нет, баркалла, я сыт.
— Все уже готово, я сейчас подаю, — отозвалась Бици, появляясь в дверях.
— Нет, Бици, пусть будет много добра в вашем доме. Я тороплюсь, — и Одноглазый ушел.
— Все говорят, что этот Багал бывает у пристава, — робко сказала Бици, вопросительно глядя на мужа.
Зелимхан не ответил ей. Он ласково обнял жену и задумался: «Честь, конечно, прежде всего. Все, что наделал тут бездомный русский, забудется... А вот Говда и его сын покрыли нашу семью позором. Пожалуй, этот воришка прав!»
— Все хорошо, лишь бы ты оставался с нами, — донесся до него голос жены. — А Адод, между прочим, даже из дома не вышел...