Они не были трусами и рванули нам навстречу, но чуть запоздали. Всего на какой-то миг....
Мне вражина не достался вовсе. Гаврила свалил центрального, метнув нож еще на сближении, а после подмог Грачу одолеть последнего противника, что оставался в седле. Верткий, как кошка, гад оказался. Ушел под брюхо своего коня от сабли драгуна, цапнув пистолет из-за пояса. Видно хотел хоть выстрелом дать сигнал основному отряду. Но от укола Егорушки, блеснувшего в руке Гаврилы, увернуться не успел. Выстрелить тоже. Кирдык джигиту.
Наш заслуженный Иван Михайлович Перебыйнис еще раз доказал, что фельдфебельские нашивки носил не зря. Своего противника седоусого и крепкого дядьку он срубил одним ударом клинка. Свист стали, короткий вскрик и все. Как в Голливуде.
Основной состав банды нас к счастью не преследовал. Отряд не заметил потери бойцов. По крайней мере, не сразу. Ну и ладушки. Отсутствие лишнего шума дало нам возможность сбежать. Силы уж больно неравные, да и ни к чему нам эти дорожные заморочки. Нам бы к Кутузову побыстрее попасть, да документы передать.
Пока мы приближались к Кутузову, Кутузов сам приблизился к нам. Оказывается, пока добирались, произошла битва при Рущуке. Наши войска, располагая вчетверо меньшим количеством людей, чем 60-и тысячная армия противника, но имея преимущество в артиллерии, разбили турка, заставив армию бежать в панике. Русские потеряли в битве всего пятьсот человек против пяти тысяч турецких вояк. Десять к одному. Чем не победа? Но только после этой виктории Кутузов неожиданно отступил, очистив болгарскую сторону Дуная и взорвав укрепления Рущука. Теперь уже турки переправлялись на наш берег и строили укрепленный лагерь, накапливая силы для удара. Против их позиций стояла русские войска. Пока обе силы не делали решительных шагов. В этот момент я и вышел в расположение Дунайской армии.
Просто сдался в плен первому попавшемуся уланскому патрулю, попросив доставить меня как можно быстрее к его высокопревосходительству генералу от инфантерии Михаилу Илларионовичу Голенищеву-Кутузову, поскольку имею для командующего русскими войсками секретный пакет. Нас разоружили, но не обыскивали. Не принято, наверное. И мы в сопровождении улан отправились в ставку.
Так я встретился с легендой.
Генерал сидел на широкой лавке, положив локоть на край стола, стоявшего справа, словно опирая на него свое тело. Пожилой, полноватый, несколько даже обрюзгший человек.
Холеный. Руки, лицо и седые волосы ухожены, словно у олигарха после спа-салона. Мундир добротный и свободный, явно не уставной. Наград нет, за исключением одной, по-видимому, самой дорогой для него - портрета Екатерины в алмазах, который носил на алой нашейной ленте. В сапоги можно смотреться как в зеркало. На столе - знаменитая фуражка-бескозырка. Глядит на меня. Двумя глазами. Правда, правый подслеповато прищурен, почти прикрыт веком и слезится, но создается впечатление, что хоть плохонько, но видит. Вот так так! Первая неожиданность. Зато левый глаз смотрит жестко и высокомерно.