О Кутузове говорили и писали всяко. От восхваления до небес, к полному мешанию с грязью. Историки и военные двести лет ломают копья в своих трудах об этом человеке. Общего мнения не имели ни его современники, ни жители более поздних времен. Так вот о современниках....
Ростопчин ругал, Давыдов ругал, Александр не любил и тоже ругал. Бенкендорф ворчал хоть и уважительно. Ермолов плевался и хвалил одинаково.
В Свите при дворе его побаивались за мстительность. Не прощал Кутузов пренебрежения к себе. Не любили, но до открытого неуважения не доходило. Знали - чревато. Запомнит и отплатит.
Но всегда, когда становилось туго, к делу подключали Кутузова. И он частенько ситуацию поправлял. Причем по-всякому, порою маневром, хитростью и дипломатией он добивался большего, чем можно было достичь открытым боем. Были и ошибки, как без них. Но и неудачи он умел как-то переживать с минимальным для себя ущербом. Умен и осторожен, хитер и изворотлив, хоть при случае бывал смел до безрассудства. Игрок искусный, что на поле боя, что при дворе. Словно седой волк, побывавший в капкане. Не молод, калечен, а замаешься с ним один на один выходить.
Особо близких друзей не имел, хоть накоротке был со многими. Офицеры и молодые генералы не особо жаловали Кутузова, тот не давал им погеройствовать, избегая по возможности боя. А еще частенько присваивал себе чужие заслуги. Впрочем, тогда многие этим грешили. Царедворец, одним словом.
Но это все чужие мнения, вычитанные там или подслушанные уже здесь. А я хотел сам разобраться, что и кто он - Михайла Илларионович. Хоть и не гений, но ставший победителем гения. Что за личность?
В гляделки мы играли недолго. Генерал протянул руку.
- Пакет... - Голос негромкий, спокойный, чуть ли не ленивый.
- Позвольте, ваше высокопревосходительство, скинуть сюртук, пакет зашит под подкладку. - Я вопросительно посмотрел на Кутузова. Тот кивнул.
Адъютант помог мне распороть ткань, поскольку ничего режущего у меня не было под рукой, и из-под подкладки мы извлекли плотный конверт. Потом он ловко вскрыл его, разрезав стягивающие пергаментную бумагу пакета бечевки. Выложил бумаги на стол и отошел в сторону, а я тем временем опять оделся в свой дорожный сюртук. Сюртук хоть и с отпоротой подкладкой, но смотрится лучше пропотелой и грязноватой нижней сорочки. В дороге за собой следить некогда было.
Михайла Илларионович просмотрел бумаги быстро. Его левый глаз цепко выхватывал из исписанных листов информацию и, видимо, она чем-то радовала командующего. Хотя, что может быть хорошего в наступлении противника? Но нет. Генерал доволен полученным вестям - однозначно.