руки. — О нас очень хорошо позаботились. Выглядят они не
слишком, но зато больше не болят.
Я осторожно коснулась выпуклых красных рубцов на ее ладони,
уверенная, что это не может не болеть. Но Марли не поморщилась,
и в следующий миг я уже сжимала ее руку. Ощущение было
странное, но совершенно естественное. Марли была со мной. Я
держала ее за руку.
—
Значит, Максон все это время скрывал вас во дворце?
Она кивнула:
-— Он побоялся, что с нами что-нибудь сделают, если мы будем
брошены на произвол судьбы, поэтому оставил здесь. Вместо нас
отослали двух слуг, брата и сестру, у которых родные в Панаме.
Мы взяли другие имена, а Картер отпускает бороду, так что скоро
мы никому не будем бросаться в глаза. Про то, что мы во дворце,
почти никому не известно. Знает пара поварих, с которыми я
работаю, одна из медсестер и Максон. Думаю, из гвардейцев
вообще никто не в курсе, потому что они отчитываются перед
королем, а он бы не обрадовался, узнав все. — Она покачала
головой, потом быстро продолжила: — Квартирка у нас чистая,
<-6- 194
Э ЛИ ТА
хотя и совсем маленькая, влезает только кровать да несколько
полок. Я хочу сшить нам покрывало на кровать, но...
—
Постой. Кровать? Одна? То есть вы спите в одной
постели?
Она улыбнулась:
—
Два дня назад мы поженились. В утро накануне
экзекуции я сказала Максону, что люблю Картера и что он и есть
тот единственный, за которого я хочу выйти замуж. И извинилась
перед ним за то, что причинила ему боль. Он на меня не злился. Два
дня назад он пришел и сказал, что во дворце затевается какое-то
крупное мероприятие и что, если мы планируем пожениться,
лучшего времени не найти.
Я прикинула в уме. Два дня назад приезжали немцы. Вся дворцовая
челядь помогала их обслуживать, а те, кто не был задействован,
готовились к приему итальянок.
—
Меня вел к алтарю Максон. Не знаю, увижу ли я
теперь когда-нибудь своих родителей. Наверное, для них будет
лучше вообще со мной не встречаться.
Эти слова явно причиняли ей боль. Если бы я была на ее месте и
внезапно стала Восьмеркой, исчезнуть было бы гуманнее всего по
отношению к родным. Конечно, им было бы трудно, но рано или
поздно все забылось бы. И мои родители оправились бы от потери.
Чтобы отвлечься от грустных мыслей, она растопырила пальцы
левой руки, и я заметила на безымянном пальце тонкое колечко.
Оно было из шнурка, завязанного на узелок, но смысл был
предельно ясен: я занята.
—
Думаю, скоро Картеру придется раздобыть для меня
новое кольцо. Это уже истерлось. А я, если он начнет работать на
конюшне, буду делать ему новое кольцо каждый день. — Она
шутливо пожала плечами. — Впрочем, я не возражаю.