—
Давай не будем об этом, — вздохнула я.
—
Ладно. Тем более что разговоры о принце не до-
ставляют мне никакого удовольствия. Ну а все остальное, что тебя
заботит? Что происходит?
—
Тебе нравится быть солдатом? — спросила я, по-
ворачиваясь к нему лицом.
Он горячо кивнул и развязал узелок с едой.
—
Да, очень. Я думал, буду минуты считать до де-
мобилизации, но это оказалось просто потрясающе. — Он сунул в
рот кусочек хлеба и продолжил: — Ну, есть некоторые очевидные
моменты. Например, я всегда сыт. Им нужно, чтобы мы были
большими, так что еды вдоволь. Конечно, еще уколы делают, —
поправился он. — Но это можно пережить. Вдобавок мне платят.
Несмотря на то что я живу на всем готовом, еще и деньги за это
получаю. — Он на мгновение умолк и принялся крутить в пальцах
дольку апельсина. — Ты ведь знаешь, как приятно посылать домой
деньги.
212 --©о
Э ЛИ ТА
Я видела, что он думает о матери и шестерых братьях и сестрах. Он
заменил младшим детям отца. Наверное, от этого скучал по дому
еще больше, чем я.
Аспен между тем откашлялся и продолжил:
—
Но есть и другие вещи, про которые я никогда бы не
подумал, что они могут прийтись мне по вкусу. Мне нравится
армейская дисциплина и уклад. Приятно, что я приношу пользу. Я
чувствую... удовлетворение. Многие годы я маялся, пересчитывая
скот или прибираясь в чужих домах. Теперь у меня есть ощущение,
что я занимаюсь своим делом.
—
Значит, твой ответ «да»? Тебе нравится?
—
Целиком и полностью.
—
Но ты не любишь Максона. И я знаю, что ты не в
восторге от порядков в Иллеа. Мы с тобой говорили об этом дома.
А теперь еще вся эта история с беднягами с юга, исключенными из
своих каст. Ведь это тоже не дает тебе покоя.
—
Я считаю, что это жестоко, — кивнул он.
—
Как же тогда тебе может нравиться защищать все это?
Ты сражаешься с повстанцами, чтобы обеспечить безопасность
короля и Максона. Это ведь они всем заправляют. Так как же ты
можешь любить то, чем занимаешься?
Он с задумчивым видом снова принялся жевать.
—
Даже не знаю. Наверное, это прозвучит глупо, но... в
общем, как я уже сказал, у меня появилось ощущение
осмысленности моего существования. И увлеченности тем, что я
делаю, и способности как-то изменить свою жизнь. Может, Иллеа
и не идеальна. На самом деле она очень далека от идеала. Но у меня
есть... есть надежда, — закончил он. Мы оба затихли. — Мне
кажется, что жизнь налаживается, хотя, по правде говоря, я не
настолько хорошо знаком с нашей историей, чтобы это доказать. И
полагаю, что со временем станет еще лучше. Возможности для
этого есть. И потом, это глупо, но это моя страна. Я отдаю себе