подставку для плаката, который я готовила. Плакат вызвал у нее
особенный восторг. Я была единственной из всех девушек, у кого
имелся настоящий опыт в рисовании.
Час за часом я переписывала речь на карточки, боясь хоть что-то
упустить, отмечала закладками нужные места в книгах, чтобы
обращаться к ним во время презентации, и репетировала перед
зеркалом те части, которые вызывали у меня наибольшие
опасения. О самой затее я старалась не задумываться, иначе меня
начинала бить дрожь.
Я попросила Энн сшить мне платье, которое выглядело бы
невинным, и она в ответ вскинула брови.
—
Вы так это говорите, как будто мы обычно от-
правляем вас на люди в нижнем белье, — поддразнила она.
Я прыснула:
—
Нет, я не это имела в виду. Вы ведь знаете, что я
обожаю все ваши платья. Просто я хочу, чтобы вид у меня был...
ангельский.
Она улыбнулась, что-то прикидывая в уме:
—
Считаю, мы сможем что-нибудь придумать.
260
Э ЛИ ТА
Судя по всему, они работали как сумасшедшие, потому что в день
эфира «Вестей» я увидела Энн с Мэри и Люси всего за час до
начала, когда девушки ворвались ко мне в комнату с платьем. Оно
было белое, полупрозрачное и невесомое, украшенное по правой
стороне одной длинной полосой сине-зеленого тюля. Подол
колыхался вокруг облаком, а талия в имперском стиле создавала
впечатление целомудрия и изящества. В этом платье я чувствовала
себя невероятно хорошенькой. Из всех нарядов, которые они для
меня сшили, этот немедленно полюбился мне больше всех, и я
была очень рада, что он вышел именно таким. По всей
вероятности, ему предстояло стать последним платьем, сшитым их
руками, которое мне доведется носить.
Сохранить мой план в тайне было нелегко, но мне все-таки это
удалось. Когда девушки спрашивали, что я делаю, я отвечала
просто — это сюрприз. Кое-кто посматривал со скепсисом, но меня
их взгляды не волновали. Я попросила служанок ничего на столе не
трогать, даже не убирать, и они послушно обходили мои записи
стороной.
Никто ни о чем не подозревал.
Больше всего подмывало рассказать Аспену, но я держала себя в
руках. Наверное, отчасти боялась, что он отговорит меня от этой
затеи и я пойду на попятный. А отчасти опасалась его чрезмерного
воодушевления.
Пока служанки хлопотали вокруг, приводя меня в порядок, я
смотрела в зеркало и думала, что иду на это в одиночестве.
Впрочем, это было и к лучшему. Не хотелось навлекать ни на кого
— ни на моих служанок, ни на других девушек, ни тем более на
Аспена — неприятности.
Осталось лишь привести в порядок дела.
— Энн, Мэри, вы не могли бы принести мне чая?
Девушки переглянулись.
—
Вдвоем? — уточнила Мэри.