Но почему Панков вдруг вспомнил об этом здесь, в румынском городке, когда по-летнему жаркий сентябрьский день ничем не напоминал вьюжную зиму сорок второго года, — Сахаров так и не понял.
Подошел поезд.
— Будь здоров, Панков! — Иван Антонович улыбнулся и крепко пожал руку ефрейтора. «Хороший солдат!» — подумал он.
— Отдыхайте счастливо, товарищ майор! — весело ответил Панков и, передавая Сахарову чемодан, быстро произнес, понизив голос: «А, может, оно и сбудется, товарищ майор…»
«Это он пожелал мне найти сына», — подумал Сахаров и с благодарностью взглянул на Панкова.
И сейчас, вспомнив этот короткий разговор на вокзале, Иван Антонович опять подумал: «Хороший человек». В эту мысль он вкладывал нежность не только к Панкову, но и ко всем своим боевым товарищам.
«Эх, если бы сбылось!» — подумал тогда Сахаров.
Давным-давно он перестал получать от семьи письма. Правда, у него менялся номер полевой почты. Три раза он был ранен. Подолгу лежал в госпитале, а потом направлялся в другую часть. Каждый раз он писал домой, сообщал новый адрес, но ответа не было.
В сорок третьем году он запросил домоуправление. Ему ответили, что зимой сорок первого года его жена погибла. Ушла из дома и не вернулась.
В бою под Псковом во время перемены наблюдательного пункта Сахаров был тяжело ранен. Его подобрали санитары другой части. После госпиталя он попал на другой фронт.
Сахарову посоветовали написать в Ленинградский городской отдел народного образования, который ведает розыском детей.
В момент передышки между боями, где-то в Румынии, он с волнением распечатал письмо от инспектора Вихровой. И вскочил от радости, прочитав: «Имеются сведения, что ваш сын Алексей Сахаров эвакуирован на «Большую землю» с детским домом…» Но дочитал письмо до конца, и радость сменилась мучительным беспокойством. По дороге на «Большую землю» Алик пропал…
«Где же ты, мой беленький мальчик?» — думал Сахаров.
Еще и еще раз он вспоминал рассказ о бомбежке эшелона у Вологды. Воображение беспощадно рисовало ему, как Алик, худенький, бледный, с огромными испуганными глазами вылезает из воронки или из канавы. А поезд ушел. И он бредет… куда?
Или другое: он лежит, оглушенный взрывной волной, засыпанный землей, или сидит один в этой самой комнате, ждет мать. Ждет-ждет, а мать не пришла…
Вихрова сказала, что в детский дом мальчик отправлен из больницы имени Эрисмана. А как он попал в больницу? Кто его туда доставил? Сам пришел? На улице подобрали? Он пойдет в больницу Эрисмана и узнает, как попал туда его сын.
* * *
Низенькая женщина в белом халате нервно уговаривала Сахарова: