34
Сегодня с самого утра Санька отличался весьма странным поведением: проснулся чуть свет, сел у окна и, не шевелясь, словно его друг Палкан, сидел больше часа. Он всё смотрел сквозь палисадник на улицу и о чём-то напряжённо думал. Никто в этот момент не смог бы расшифровать его мысли, а он попросту вёл наблюдение. Для него было очень важно, чтобы перед двором вдруг не появились собачники. Они всегда проезжают в известной всем зелёной бричке, с дощатой будкой на её заднем конце. Колёса этого транспорта так скрипят, что приближающуюся повозку «собачатницу» за версту было слышно. От своих сверстников Санька точно знал, что собачники на улицах отлавливают больных и бездомных псов, а потом увозят их навсегда. Куда эти больные и бездомные собаки потом деваются, Санька не знал и не догадывался, но ему было точно известно, что назад они не возвращаются. А теперь догадайтесь — для чего ему нужна была информация о наличии на улице собачников? Правильно, чтобы осуществить задуманное. Дождавшись, когда родители уйдут на работу, забыв позавтракать, украдкой он подошёл к Палкану и, не говоря ни слова, расстегнул ему ошейник. Тот еле держался на передних лапах, задние стелились по земле. Поза слегка напоминала позу сидячей собаки, но во всём была настораживающая странность: странный наклон головы, странное покачивание, странные глаза, странное дыхание и всё остальное…
— Тихо, Палканчик, тихо пойдём со мной, ну давай, иди, ножки переставляй, ну ещё, ещё разок.
Обессиленное тело Палкана отказывалось слушаться своего хозяина. Он едва повернул голову в сторону своего друга и с трудом приподнял веки, чтобы взглянуть на него. Взгляд зарёванных Санькиных глаз и в этот раз всё ему сказал. Палкан из последних сил напрягся и стал послушно действовать. Предприняв неимоверные усилия, через судороги и боль в мышцах, он всё-таки приподнялся. Санька, обхватив пса за живот и грудь, как мог его поддерживал. Вот так, мало-помалу, с посторонней помощью «больной» осилил первый шаг, за ним следующий. Как ящерица, разогревая собственное тело в лучах первого утреннего солнца, постепенно приходя в сознание, Палкан доковылял до своего излюбленного места в малиннике. Там, в самом конце сада, он и улёгся на недавно скошенную траву. Факт, что определённая трава, которую он сгрызал и разжёвывал, его лечила, но при всём при этом похоже было, что и земля, на которой она растёт, действовала не менее эффективно, придавая пациенту дополнительные силы. Фантастическая картина, но на глазах у верного друга пёс понемногу оживал. Он, как и прежде, разжёвывал свежие зелёные ростки по одному или по паре, не разглядеть, но жизнь вновь возвращалась в его измученное тело. Санька понял, что Палкан обязательно выздоровеет, но главное, что его теперь беспокоило, — это чтобы в те дни, пока он болен, не попадался на глаза собачникам, а то увезут и не вернут обратно, тогда беда. Пока больной, преодолевая недуг, восстанавливал свои силы, врачеватель кавалерийской рысью сгонял за миской и быстренько доставил ему молоко с очередной котлетой — правда, Палкан к ним не притронулся, слишком ещё был слаб. Уложив подопечного на бок и погладив его по шее, маленький врач сам поспешил немного подкрепиться. Этим утром ему трудновато пришлось. Во-первых, он недоспал, во-вторых, при транспортировке обессиленного друга намаялся, как молоденькая медсестра, выносившая раненого бойца с передовой. Как он в этой ситуации сдюжил, одному Богу известно. Миру известны случаи, что ради друзей и не такие дела делались. Сам-то Санька весом с арбуз, а его ноша — около полу центнера, да к тому же совершенно без сил, вот вам и дружба, вот вам и взаимовыручка.