— И большая дача? — Демьянов при слове «дача» представил себе бревенчатый домик с огородом и банькой.
— Как Эрмитаж.
С Топором было человек сорок разагитированных им «повстанцев». Сорок разбойников, как про себя окрестил их Демьянов. С первого взгляда было видно, что это не идейные бойцы, а те, кто имеет на Мазаева зуб, то есть личную обиду. Глядя на их угрюмые лица со свежими шрамами, которые могли быть нанесены только кнутом, Демьянов подумал, что на эту пеструю компанию стоит полагаться в последнюю очередь. У одного отсутствовал нос, у двоих уши. Их собрали с самого дна этого общества, а они просто выбрали меньшее из зол. Четыре десятка отщепенцев с автоматами смотрели на майора и его людей тоже без приязни.
— Саня, как только его гвардия опомнится, нас прихлопнут. Ты обещал, что с тобой будет больше народа. Где остальные?
— Сидят по хатам, зубами от страха стучат. Ждут чья возьмет. Мазаева они ненавидят, но и вас, северян, боятся до усрачки. Хорошо хоть за хозяина они не пойдут.
— И то хлеб, — кивнул Демьянов, изучая диспозицию по карте с пометками.
Местным действительно не за что было любить новосибирцев. Тут почти в каждой семье кто-нибудь погиб в битве за Подгорный. Хорошо, что они еще не знают всех подробностей, а только слухи.
Может, когда-нибудь они простят. Но для этого надо было как можно скорее закончить эту шекспировскую драму.
Сам Заринск был погружен во тьму. Ярким пятном горела только электростанция. Неужели экономят?
— Я устроил небольшую диверсию с трансформатором, — объяснил Мясник. — Оставил город без тока. Все равно по телевизору смотреть нечего.
— Хорошо. Но ведь починят.
— Без него не починят, — Скоторезов отдал короткий приказ, и двое его молодцов привели на поляну связанного мужика с кляпом во рту.
— Приехала «аварийка», а в ней этот гном и еще двое старперов-работяг. Их мы тоже пока живыми взяли.
У пленника было морщинистое лицо старого выпивохи, но Демьянов подумал, что ему от силы пятьдесят. Глаза при этом оставались незамутненными, хитрыми, да и страха в них не было. Если и боялся, то виду старался не подавать. А ведь про мясницкие наклонности Топора люди обычно понимали сразу.
— Я Николай Павлович Бурлюк, начальник единой энергосистемы Заринска, важно представился он. — А кто вы такие?
— В гости к вам приехали, — ответил майор. — Плохо встречаете!
Обут мужичок был в резиновые сапоги, но под грязной спецовкой на нем был потертый пиджак. Дуралей Мазаев заставлял своих управленцев одеваться как до войны.
Уже через пять минут допроса Демьянов понял, какого типа перед ним человек. До 23-го августа Бурлюк был главным инженером городского водоканала, а туда поднялся с самых низов и без блата. Был из тех, про кого говорят, что они женаты на собственной работе, хотя семью имел. Пил, естественно, много.