Даже теперь, хоть они в техническом плане и отставали от Подгорного, то только потому, что район вокруг был аграрным.
— Вот те раз, — только и смог произнести Сергей Борисович, когда рассказ был закончен. — То есть теоретически человек мог подогнать «Газель» и вынести весь магазин?
— Мог, — ответил Лев — Но не стал бы. На хрена ему это делать, если он знает, что завтра магазин останется на месте? Три кило колбасы за день не съесть. Даже мне. Двое штанов не наденешь. А если сносишь и захочешь новые — их выдадут. Ну, в разумных пределах. Тут дело в воспитании. Мы, старшее поколение, которые все начинали, воспринимали каждый кирпич как свой. А молодые здесь выросли. Как Маугли. Вырос с волками — стал волком. Вырос в свинарнике — свиньей. Вырос среди коммунистов…
— Стал Егором Гайдаром, — мрачно закончил за него Сергей Борисович. — Обнаглел от вседозволенности. Решил, что так жить нельзя, и все разломал.
— Ну это брак, дефект. У нас для такого не было питательной среды. Мы все люди простые, не богема.
— А как вы определяли потребности? — не унимался въедливый майор. — Где критерий того, что считать потребностью, а что капризом?
— Если община может позволить себе дать это каждому — она должна дать. Если нет, значит, это каприз. Хрустальный дворец — каприз. И норковая шуба из пластин — тоже каприз.
— Во внешнем мире так не считали, — возразил Демьянов. — И шубы были, и в Турцию летали.
— Не все. А многого другого не было. Но если бы кто-то у нас очень захотел, мы бы отправили хоть на Карибы. Если человек хороший. Но все предпочитали отдыхать здесь или на Алтае.
— А как вы стимулировали людей? С этим в СССР были проблемы.
— У нас не было. Кто плохо работал, получал порицание. Кто лучше — пользовался уважением. Этого хватало.
— Понятно… Я надеюсь, жены у вас не общие?
— Знамо дело, общие, — встрял председатель, хлопнув своего замполита по плечу, — Правила пользования устанавливаются сходом. Обычно по дням недели, но некоторые кадры предпочитают одновременно… по-большевистски. Все по знаменитому декрету, — и он фамильярно подмигнул.
Демьянов нахмурил брови. Он не очень любил шутки ниже пояса, считал недостойным мужчины и злился, даже когда включали современные комедии. Но, по крайней мере, у батяни было чувство юмора. Это только в книжках — если положительный герой, то ангел с крылышками, а если враг — то и похотливая скотина, и трус, и ничтожество. В жизни в каждом столько намешано, что не отделишь.
А декрет времен гражданской войны был фальшивкой. Хотя были… были горячие головы, которые могли и такое воплотить. Вспомнить Коллонтай с ее теорией стакана воды.