Грэм спустился, нервно поправляя галстук, посмотрел на нас с Паркинсоном и торопливо заговорил:
— Где Рубинштейн? Еще не вернулся? Господи, надеюсь, с ним ничего не случилось. Сумасшедшая ночь. Но все-таки он мог бы позвонить. Да, конечно, ему следовало бы позвонить. Совершенно не считается с другими.
Он взял коктейль и стоял, недоверчиво глядя на него.
— У него могла случиться какая-то поломка, — заметил Паркинсон, подавая мне второй бокал с коктейлем.
— Или он ловит Лал на слове, — вставил я.
Паркинсон покачал головой.
— Думаю, он не сделал бы этого, ведь у него в доме гости. Если бы вы приехали по приглашению Лал, другое дело. И все-таки, — он поднял свой бокал, — кто знает. У них что здесь, что в Лондоне словно бы вечный день Гая Фокса [1]. Неизвестно, когда взорвется очередная ракета.
Вскоре спустился Брайди, выглядел он бойким, деловитым и обеспокоенным отсутствием хозяина не больше, чем бродячий кот. Взяв коктейль, он посмотрел на лестницу и спросил:
— Миссис Рубинштейн спускается? Или мы ждем Рубинштейна? О, ну, конечно же, он не станет возвращаться в такую погоду. — Потом, не дав никому из нас возможности ответить, оживленно продолжил: — Можно ли будет завтра утром сделать несколько снимков до отъезда? Сегодняшним экспериментом я не особенно доволен. Но мне нужно успеть на какой-то из ранних поездов.
Паркинсон сухо предупредил его:
— Придется ждать разрешения Рубинштейна. В ту комнату никто не входит без его ведома. Да и все равно, ключей у меня нет. Существует только один набор, он носит его с собой.
Брайди согласился и взялся решать кроссворд, составитель которого подписывался псевдонимом «Торквемада». Роуз Пейджет спустилась и спросила:
— Он вернулся?
Паркинсон предложил ей коктейль.
— Нет, спасибо, я терпеть их не могу, — ответила она.
Грэм раздраженно отвернулся от окна:
— Готов держать пари на все свое состояние, что Рубинштейн поймал на слове свою жену и ужинает вместе с Фэнни.
— Не в таком поезде, какой выходит из Кингс-Бенион воскресным вечером в январе, — возразил я. — Им повезет, если они найдут открытый буфет и получат пару бутербродов с ветчиной.
Грэму было безразлично, что они едят; казалось, он мучительно представляет их в интимном общении. Уверен, в ту минуту ему хотелось схватить Рубинштейна за горло.
Паркинсон подошел ко мне и сказал:
— Лал сейчас спускается. Ради Бога, постарайся отвлечь ее за едой от разговоров о муже. Она считает, что он поймал ее на слове и, вероятно, лежит где-нибудь под своей машиной в кювете.
— Что он преднамеренно устроил аварию? — спросил я. — Лал наверняка знает, что ее муж на это не способен.