Ту ночь я проводил в Кингс-Бенион, не столько потому, что был лично озабочен смертью Рубинштейна — полицейские даже не допрашивали меня, — сколько по просьбе Лал.
— Я не могла пойти, — прошептала она, — да и Руперт говорит, что это было бы дурно. Но ты знаешь, чего ждать от людей. Для них все найденные утопленники одинаковы. И бедный Руперт очень устал. Ему хотелось бы, чтобы там кто-нибудь находился.
Паркинсон должен был приехать утром, а вечером часов в шесть накануне коронерского расследования я получил телеграмму от Брайди. Он сообщил, что тоже хочет присутствовать и приедет к ужину в восемь часов.
— Ты, видимо, недоумеваешь, почему мой интерес к данному делу неожиданно возобновился, — угрюмо заметил Брайди. Тени вокруг его глаз были черны, как сажа, лицо обросло щетиной. — Только на сей раз Фэнни не скрыться. Ее непременно будут спрашивать вновь и вновь, почему она исчезла.
— Кому-нибудь это известно? — спросил я.
— Мне. Я получил от нее письмо на следующий день. До наступления вечера.
Я в изумлении воззрился на него:
— Ты все время знал это и молчал?
— Она не сообщила мне, что намерена делать.
— Но написала.
Брайди загасил сигарету.
— Знаешь, я сделал Фэнни предложение, а она отказалась. Не объяснила почему. Относится ко мне хорошо — но отказалась. На сожительство она бы согласилась, но подобные отношения никогда не привлекали меня. Я не считаю, что проще прогнать надоевшую тебе женщину, если ты не венчался с ней. Кроме того, Фэнни не надоела бы мне. Обратное могло бы произойти.
— Осталась бы она с надоевшим мужчиной, будь он ей мужем или нет?
— Фэнни — странное существо. Помню, мы обсуждали убийство в Кенте, которое совершил Эпплтон. Жена выдала его полиции. Обращался с ней он ужасно, и ей представилась возможность вырваться из его когтей. Это был совершенно убедительный довод, но Фэнни держалась иного мнения. Она сказала — что бы мужчина ни сделал, женщина должна быть на его стороне. Женщина могла уйти, но не имела права вставать на сторону общества против него. О, логика у Фэнни хромает, но в ней есть что-то неотразимое. Если сможешь склонить ее выйти за тебя замуж, она никогда тебя не предаст. Трудность в том, — он закурил еще одну сигарету, — чтобы склонить ее сделать первый шаг.
— И потому она скрылась?
— Из Плендерс? Думаю, да.
— Я имел в виду — из Лондона.
— Определенно она не говорит, просто пишет, что ненадолго уезжает.
— Не приводя никакой причины?
— В свете ее письма понимаешь поступок Фэнни.
— Тебя спросят, что содержалось в письме.
— Вспоминать подробности мне будет неловко. Я вот что скажу тебе, Кертис: письмо касалось только сугубо личных дел. Рубинштейн там не упоминается, оно никак не связано с ним. Я помалкивал о нем до последней минуты. И не стану упоминать о нем завтра в суде, если этого удастся избежать. Там будет около сорока репортеров и целая вереница любознательных, вытянувшаяся до пристани в три ряда. Американский гриф — спокойное, воспитанное существо по сравнению с людской толпой в таких ужасных случаях, как эти.