— Нет. Утверждал, что туберкулез очень заразный. В ту зиму он заболел бронхитом и решил, что это туберкулез. Я осмелился предложить, что ему нужно поговорить с доктором Мейклджоном о поездке в город к специалисту. Иногда незнакомый человек и громкое имя способны творить чудеса. Мистер Керби спросил, не считаю ли я его симулянтом. Заявил, что если я хоть раз еще об этом заикнусь, то могу увольняться.
— У вас никогда не было причин полагать, что он подумывает о самоубийстве?
— Никогда. Разумеется, у него возникали приступы меланхолии, когда он говорил, что жизнь не стоит того, чтобы жить, но я не придавал этому особого значения. Не знал, почему он беспокоится о деньгах, которые теряет. Конечно, я предостерегал его, но ничего не добился. Однажды мистер Керби спросил, почему я так беспокоюсь о его делах. Не хочется, чтобы тебя обвиняли в корыстных интересах…
— Но ведь для вас это не имело никакого значения — в финансовом смысле?
— Он мог подумать, будто я жду от него какого-то отказа в завещании, если буду у него на службе во время его смерти.
— И вы не припоминаете ничего, произошедшего в тот день, что пролило бы какой-то свет на его внезапное решение?
— Но я не видел мистера Керби после обеда. Не знаю, как он провел вторую половину дня. Он сказал, что я могу уезжать. Я вернулся последним поездом, в половине двенадцатого выпил виски и лег в постель. Проходя мимо его двери, заглянул под нее, света не было, поэтому я решил, что он принял снотворное и заснул.
— В какое время Керби обычно принимал лекарство?
— Как правило, я давал ему снотворное около одиннадцати. Обычно он ложился в постель очень рано, около девяти, в десять звонил, и я поднимался к нему. Мистер Керби любил пить чай перед сном и за чаем сообщал мне о своих планах на будущий день. Около одиннадцати засыпал. Завтракал всегда в половине девятого, вставал около половины восьмого, как только напьется чаю.
— Вы не давали ему снотворное в тот вечер?
— Нет. Насколько понимаю, это сделал слуга.
(Данное показание подтвердил впоследствии Беллами).
— Вы, случайно, не помните, какое количество микстуры оставалось в бутылке?
— У меня в дневнике есть запись заказать еще лекарства на другой день, то есть на сегодня. Думаю, дозы две.
Тут неожиданное вмешательство создало тот сенсационный элемент, которого часто недостает на расследовании самоубийств. Раздался голос Мейклджона: «Прошу прощения; две дозы не стали бы роковыми. Да, знаю, я умышленно создал у мистера Керби такое впечатление, но для нашей общей безопасности».
Все повернулись и уставились на него, в том числе и Рэнделл.