Дрогнул челнок, притух свет.
Распахнулась створка грузового отсека транспортника, челнок выпал в космос, и Мэй предстала перед нами во всей красе. Через панорамные экраны заглянула к нам в кабину зеленая в черных чревоточинах планета. На ней не было океанов, почти ничего голубого, кроме тонких, прорезающих поверхность и похожих на вены умершего человека, рек. Темная зелень, кажущаяся почти серой, и выжженные множественные пятна, словно оспины.
-Ее бомбили, - уверенно сказал Тверской.
Да, - подумал я про себя. - Точечными маломощными снарядами, словно уничтожали какие-то определенные объекты.
Челнок плыл вперед, планета надвигалась, занимая все экраны под волнительны звуки фортепиано, и от грандиозности происходящего у меня защемило сердце. Я расслабленно сидел, а джунгли вплывали в сознание подобно реминорным переливам, оставаясь в памяти чем-то... новым. Я больше не испытывал ни пустоты, ни ярости. Рик был прав: цель, хоть и ненастоящая, внезапно дала мне новые силы и новую уверенность. И если бы сейчас рядом со мной оказалась Ната, возможно, я бы попросил у нее прощения. Просто за то, что, оказавшись подле меня, она подвергла свою жизнь несомненной опасности. Просто за то, что я навлек на нее беду.
Но Натали не было, и мой порыв, рожденной прекрасной музыкой, которая не теряла свою красоту с годами, пропал зря.
Челнок затрясло - мы входили в атмосферу - на мгновение экраны запотели, словно подернулись мутью, потом все очистилось и мы, ломая ветки, со скрежетом и воем сели всеми опорами на почву.
Тверской уже стоял у выхода, подогнав ремни и держа оружие наперевес, когда я только поднимался из кресла, снимая наушники - очень хотелось дослушать произведение до конца, но пора было выдвигаться. Облачиться в комбинезон было делом пары минут, после чего я накинул на одно плечо рюкзак, закрепил за спиной мачете, подхватил автомат и как истинный дилетант повесил его на шею. В последний раз затянулся и, швырнув окурок на пол, растер его ботинком.
-Все, пошли, - скомандовал Тверской.
-Как скажешь, полковник, - мило согласился я и рванул на себя рычаг открытия люка. Плавно изменилось давление, изменилась гравитация. Я недовольно хекнул. Ощущение было такое, словно на плечи повесили рюкзак в сорок кило. Привыкать придется долго, особенно после ранения. Тверской не подал виду, только зевнул, видимо, прочищая уши. Плавно отошла створка люка, пахнуло влажным жаром.
Температура градусов сорок, влажность под сотню.
-Сказали бы, что так тепло, я бы шорты надел, - проворчал я.