Веста сверкнула карими глазами. Рони с растерянным видом присел на пол, пока его не позвал Анри, громко и повелительно. Ему понадобилась гитара, которую он не успел настроить.
Прием у королевы собрал избранных жителей. Анри наблюдал за прибывающими гостями с балкона. Обладатели приглашений собирались у главных ворот. Человек из подведомственной Эдварду службы приветствовал прибывающих дам и мужчин, проверял приглашение, второй – отмечал гостей в списке, а третий провожал к подъезду и возвращался к воротам, пока двое других занимались сверкой личности очередной пары.
Анри услышал шаги Элизабетты, закрыл балконную дверь и обернулся. Она остановилась у рояля, приняв то же положение, как три года назад, когда он впервые увидел ее. Открытое платье под цвет глаз и изумрудные украшения освежали образ будущей «наследницы». Изящный пучок на затылке украшала старинная диадема, полученная Элизабеттой из рук бабушки после дневного чая. Она наклонилась, чтобы застегнуть ремешки туфель. Анри опередил ее. Он присел, чувствуя на себе магнетический взгляд Элизабетты, от которого стало неловко. Анри справился с застежкой и выпрямился. Элизабетта обняла его и попросила оценить внешний вид.
– Ты прекрасна, – ответил он и прокрутил ее перед собой.
Элизабетта слегка покачнулась. Анри удержал ее. Он искал предлог, чтобы сказать – перестань задавать неуместные вопросы. Не выходило. Элизабетта настойчиво требовала внимания к себе.
Анри принял положение безмолвной статуи в парке Золотого Дворца. Он не обращал внимания на крики гостей, спешивших к началу приема. Яркие фонари осветили три окна гостиной с белым роялем. Воображение рисовало на стекле размытые фигуры в декорациях Большого Зала Приемов. Среди них он увидел Элизабетту, которая забыла о его существовании и принимала поздравления друзей. Она вернула не только права на титул, но и получила «лучшего» кандидата в официальные женихи. Элизабетта сбросила маску девушки – журналиста, вознеслась и падать обратно не собиралась. Она втянула его золотую клетку, а он не смел выпорхнуть на свободу, чтобы не обидеть и не расстроить…
Элизабетта одернула бабочку, не позволяющую дышать полной грудью, и спросила:
– Волнуешься?
– Возможно.
– Самое главное – суметь остаться собой. Я помню первый выход в свет в юном возрасте. Мама обещала праздник. Я несколько месяцев готовилась к приему, ожидая, что гости станут восхищаться мной. Как же я ошиблась! Когда мама вела меня по «живому коридору», да, я ощущала лестные взгляды и слышала, как гости шепчутся, обсуждая, что платье на мне сидит ужасно и туфли не соответствуют моде. Перед сном я пожаловалась маме. Она поцеловала меня в лоб и обозвала бабушкиных гостей завистниками, которые привыкли давать оценку всем новичкам, на которых бросят взгляд, так как заняться больше нечем!