Святилище выглядело так, будто жрицы оставили его лишь вчера.
– Знатные рацианские женщины собирались здесь, чтобы почтить богиню и вступить с нею в мистическую связь, – сказала госпожа Инесса. – Взгляни на потолок.
Свет от плошек рассеивался, не достигая свода, и Ансельм не сразу разглядел рельефное изображение огромной головы с развевающимися волосами. Она царила над залом, как солнце над землей, и ее курчавые локоны, подобно лучам, расходились в разные стороны.
– Если встать вот сюда, в этот белый круг, можно увидеть, как светятся ее глаза.
В окаемку на полу, украшенную меандром, было вписано то же изображение, что и на потолке, только много меньше. «Разве можно попирать ногами лик богини?» – пронеслось в мыслях Ансельма. Но он встал, куда указано, и запрокинул голову.
Огромные выпуклые глаза в вышине зажглись молочным блеском, из них потек рассеянный свет.
В ушах зашумело, по телу побежали мурашки, но Ансельм все смотрел, зачарованный древним волшебством, пока мурашки не превратились в сотни иголочек, которые впивались глубоко под кожу и лопались, будто мыльные пузыри. Было не больно, скорее щекотно, однако юноша решил, что с него хватит. Хотел сойти с мозаичного лица, но обнаружил, что не чувствует ног. Попытался выхватить саблю, но руки вдруг сделались слабыми, неуклюжими, пальцы не слушались.
– Вы обманули меня!
Шурша юбками, госпожа Инесса обошла Ансельма, встала напротив него, в ее глазах отразилось холодное торжество.
– Вы все-таки убьете меня? – прохрипел юноша. – А как же Арнелла?
– Я скажу ей, что ты ушел. Служба, – ответила жрица Аккарты с издевкой. – Солдат не принадлежит себе.
– Я ведь не первый, верно? Вы и других убивали…
Онемение поднималось все выше. Сердце билось медленно и тяжело, говорить было трудно.
– А я уж думала, ты совсем дурачок, – усмехнулась госпожа Инесса. – Не переживай, твоя смерть послужит благому делу – исцелению Арнеллы. Когда мы с матерью поняли, что обычная магия ей не помогает, то обратились к черному искусству. Мы узнали, что кровь врага может излечить нанесенное им увечье.
– Но при чем здесь я? Разве я в чем-то виноват перед вами? Не я убил вашего мужа. Не я ослепил вашу дочь…
Потом Ансельму вспомнилась расправа у фонтана – и как он позволил увести себя в сторону. Подумалось: на моих руках нет крови, но душа уже замарана… А белый мертвенный свет вокруг сиял все ярче, шум в ушах превратился в завывание вьюги, лед сковал тело и теперь подбирался к горлу, к глазам…
– Если бы к нам в руки попал барон Юрглен, моя девочка давно прозрела бы. Но он для нас недосягаем, и лечение мы начали слишком поздно. Поэтому нам потребуется много крови. Свежей, теплой крови, взятой от живых людей.