Тролль приложил осколок к зеркалу, и он с тихим звоном встал на место. Тут же зеркало скрылось, снова став осклизлым камнем.
– Вот и ладненько. Теперь верну вас наверх, и идите с Богом.
Я подползла к Гаю. Он спокойно спал, свернувшись калачиком и обхватив себя руками.
– А как же его нога?
– Не беспокойся, девонька. Полечил уже. Не будет болеть. Ну, пора. Не поминай лихом.
Удивляться я уже давно перестала, мечтая поскорее проснуться.
Тролль подошел вплотную и резко хлопнул меня по лбу.
Перед глазами помутилось, закружилось в цветной карусели, потом резко погасло, будто меня ударили по голове чем-то тяжелым.
* * *
– Ева! Ты будешь кофе, любовь моя?
Приоткрыла один глаз. Восемь пятнадцать. Вот что ему не спится?
– Нет! Спать хочу.
– А я уже несу завтрак!
Перевернулась на живот, обхватила подушку.
– Отстань от меня. Чего тебя подняло в такую рань?
– Хотел полюбоваться с тобой рассветом. А потом подать тебе кофе в постель.
Простонала в подушку. Опять. Сколько можно?
После возвращения из Норвегии Гай стал просто невыносимым. Все-таки что-то с нами случилось в этом ущелье. Норвежские медики ничего странного не нашли. Списали все на разреженный горный воздух и отсутствие адаптации. Но Гай… Куда делись его ледяное спокойствие, решительность, жесткость? Он стал непомерно чувствительным нытиком, мягкотелым романтиком. За те три года, что мы вместе, я ни разу не слышала от него ласкового слова. А теперь он целыми днями готов смотреть мне преданно в глаза и говорить всякие глупости. Чего я только не наслушалась! Богиня, нимфа, муза…
Подняла голову от подушки. Он стоял в дверях в атласном халате, с подносом, заискивающе улыбался своей улыбкой Чеширского Кота. В зубах – роза. Боже мой!
Со вздохом села в постели. Все равно не отвяжется.
Гай поставил поднос мне на колени, заботливо подложил под спину подушку.
– Богиня моя, все как ты любишь. Кофе по-турецки. С холодной водой. Блинчики с клубникой.
Взяла чашку с кофе, пригубила. Поморщилась. Сделала глоток воды.
– Гай! Сколько можно повторять?! Кофе должен быть горячим! Обжигающим! А вода холодной! Ледяной! Неужели трудно запомнить?!
Юлия Данцева
Молчаливая Служанка
Синьорина Кьяра Бьерджо всей душой ненавидела туристов. Всех без исключения. И улыбающихся китайцев, стайками щебечущих на своем птичьем языке, и хамоватых американцев, уверенных в том, что весь мир им должен, и чопорных англичан со скучающим взглядом, и бравых немцев с квадратными бульдожьими челюстями, и надменных арабов в белых балахонах, и суетливых бестолковых русских.
По сути, Кьяре было наплевать на национальность. Туристы раздражали ее как особый вид людей. Жизнь в самом дорогом городе Италии и так была не сахар. А эта толпа, галдящая, бесцельно слоняющаяся, оставляющая после себя горы мусора, заполняющая и без этого узкие улицы и создающая давку в речных трамвайчиках – вапоретто, делала эту жизнь в разгар сезона просто невыносимой.