Виктория всхлипнула. Пульс участился, легкие сдавила тяжесть. Ей пришлось закрыть глаза и отсчитывать неглубокие вдохи, пока стянувший грудь обруч не исчез.
— Почему я здесь?
— Ты не знаешь? — В голосе сиделки звучало неподдельное удивление. — Вот так новость. Обычно ваша братия гордится своими подвигами. Или ты не помнишь?
Девушка крепко задумалась. Она помнила, что зашла в Национальную галерею с Мэри, а потом…
Память вернулась с полной силой, и Виктория застонала.
— Ага, значит, вспомнила.
Девушка снова попыталась сесть, но скоро сдалась и, обессилев, упала на матрас. Подушка кусалась и натирала шею. Оставалось надеяться, что виной дешевое полотно, а не клопы.
— Я думала, тюрьмы совсем другие.
— Это не тюрьма, — фыркнула женщина. — Ты сейчас в больнице. Тебя принесли сюда полумертвую. У тебя какое-то заболевание легких?
— Да… у меня астма.
Виктория чуть не подавилась ненавистным названием, но выговорила. Все равно от болезни никуда не денешься, как ни скрывай ее от других.
Сиделка кивнула и сделала пометку в карте.
— Доктор так и решил. И не волнуйся. Вскоре тебе представится случай изучить камеру изнутри. Хотя вы, суфражистки, обычно получаете поблажки. Только не пытайся заморить себя голодом. Иначе нам придется кормить тебя насильно, а я в жизни не видела ничего противнее. — Женщина строго посмотрела на Викторию и пощупала пульс.
— Почему я должна голодать? — недоуменно переспросила Виктория.
Она слышала, конечно, об устраиваемых суфражистками голодных забастовках, но всегда считала, что попытки довести себя до смерти не помогут делу.
— А почему другие это делают? — вполне резонно заметила сиделка. — Но ты так молода и так сражалась за каждый вдох… Уверена, ты воспринимаешь смерть иначе, чем большинство этих экзальтированных дамочек. Тебе сильно повезло, что ты выжила, душенька. Я думала, что уже ничего не поможет. Тебя принесли синюю, как моя блузка. В туалет надо?
Виктория кивнула, и женщина указала на ведро в углу.
Девушка содрогнулась.
— Что поделать, без затей, но, с другой стороны, зачем тратить деньги на тех, кто нарушает закон. А сейчас, если пообещаешь не закатывать истерику, я тебя развяжу и сделаешь свои делишки. И смотри мне, не выкидывай номера. А то позову Эда и заставлю все делать при нем.
Виктория в ужасе пообещала вести себя паинькой. После сиделка уложила ее в постель и посоветовала поспать.
— Ты выглядишь разумной девушкой, так что не буду тебя приковывать. Смотри мне, я не хочу получить из-за тебя взбучку. Нарушишь обещание — и я спеленаю тебя, как младенца. — В подтверждение своих слов сиделка потрясла наручниками.