Что за чудесное местечко ей попалось, решила она, подходя к огромному, во всю стену, шкафу. Тот, кто обставлял комнату, отдавал предпочтение комфорту и с любовью вплетенным шотландским мотивам, если судить по разбросанным по креслам бело-зеленым пледам. Виктория повернулась к книгам, мечтая обнаружить среди внушительных исторических трудов томик стихов, и тут до нее донесся шорох. То ли фырканье, то ли чих. Она замерла с колотящимся в груди сердцем. Ее посетила ужасающая уверенность, что в библиотеке кто-то есть. Виктория беззвучно повернулась кругом, осматривая каждый уголок в поисках незваного гостя. Если подумать, это она вторглась в чье-то уединение, но девушка уже начала считать чудесную комнату своей. По крайней мере, на следующий час.
Никого. Виктория снова оглядела комнату и заметила уголок стоящего перед камином кресла. Высокая спинка полностью закрывала сидящего, но на подлокотнике виднелся рукав мужского пиджака.
Если Себастьян в гостиной, изнывает от разговоров о свадьбе, его отец мертв, то кто… Сердце перестало биться. Это же отец Себастьяна. По рассказам, он обожал библиотеку. Девушка уставилась на черную ткань рукава — тот выглядел вполне материальным. Внезапно с подлокотника соскользнула белая призрачная кисть и закачалась в воздухе, будто сама по себе. Виктория попыталась вскрикнуть, но у нее вырвался лишь писк. Громкий.
Человек вскочил на ноги и испуганно обернулся:
— Боги! Что ты здесь делаешь, женщина!
Кит.
Они молча уставились друг на друга.
— Как ты здесь оказался? — выдавила девушка.
— Почему ты всегда кричишь при виде меня?
Виктория робко улыбнулась, припомнив, как глубокой ночью Кит нашел ее тайную комнату в аббатстве Саммерсет. Уголки губ сами поползли вверх, но тут она вспомнила, что сердится, и нахмурилась:
— Потому что ты всегда меня пугаешь. Или же виновата та уродливая маска, что ты зовешь лицом.
— Правда? Ты первая женщина, которой не нравится моя внешность.
Губы Кита сложились в улыбку, и Виктории захотелось стереть ее пощечиной.
— Конечно, они слишком хорошо воспитаны, чтобы говорить правду, — задрала нос она.
— Сомневаюсь.
Улыбка все расплывалась, и желание прибегнуть к грубой силе росло. И тут Виктория заметила, почему рука Кита выглядит так странно.
От ладони до локтя ее покрывала тугая, намотанная поверх гипса повязка.
— Ты ранен! — бросилась к нему Виктория.
— Я сломал запястье во время игры в теннис. Ничего страшного. Доктор сказал, что снимет гипс через пять недель. Хотя есть и бриться трудновато.
Виктория взяла замотанную руку в свою; тепло пальцев обжигало ладонь.